23

         В сознание я пришёл от холода. Тело Светланы исчезло, остался только вытоптанный снег. Больше никаких следов борьбы и убийства. Дверь в будку открыта, освещая небольшой лоскут земли. Я захожу внутрь и пытаюсь развести огонь, дрожа от холода и пережитого стресса. Жутко хочется выпить, но бутылка пуста. Сижу на нарах и грызу палку колбасы. В душе пустота: ни сожаления, ни радости от победы, ни страха перед будущим. Выбор сделан, и теперь остаётся только ждать посвящения в упыри. Я знаю, во что я превращусь, но меня это не смущает. Наконец-то мой внутренний мир получит соответствующую оболочку. Ведь я последние годы был вампиром, я питался жизнями всяких отбросов общества, фотографируя их души. И мне совсем не было до них дела. Я считал себя выше этой мрази – наркоманов, алкашей, бомжей, да и сейчас считаю. По сравнению с ними я кажусь себе небожителем, не меньше. А сейчас у меня есть возможность повысить свой рейтинг, заплатив несколькими мелочами – внешностью, кулинарными пристрастиями и прежним существованием. Этим можно пожертвовать ради лишних нескольких сот жизни. А может и нескольких тысяч лет.
        Интересно, вампиры любят музыку? Возможно, я стану первым вампиром – меломаном.
        Открывшаяся дверь отвлекает меня от релаксации и пожирания колбасы. Слабо соображая, понимаю, что за мной пришли, и сейчас будут делать из меня вампира. Не понимая головы, уставившись в пол, жду, когда меня будут кусать. Шаги вошедшего приближаются, и я вижу остроносые ботинки, остановившиеся передо мной. Знакомые ботинки. Поднимаю голову и вижу Звягинцева.
        - Надоел, - говорю я. – Ты ещё не во Франции? Коньяк есть?
        Он протягивает мне начатую бутылку и садится рядом.
       - Ты без коньяка бываешь?
       - Очень редко. Ты как?
       - Жив, как видишь. Надолго ли, вот в чем вопрос.
       - Аналогично.
       Молча курим, передавая друг другу бутылку.
       - Приходила?
       Киваю в ответ.
       - И что?
       - Ты зачем припёрся? Что тебе от меня нужно? – срываюсь я.
       - Меня убить хотели.
       - Меня тоже. А тебя-то кто?
       - Я жопой чуял, что этим закончится. У них лицензия на отстрел свидетелей, не иначе. Народу повалили тьму и с них как с гуся вода.
       - Ты о ком?
       - Пошли, нужно отсюда уезжать. Там тачка за забором. Мы теперь в одной упряжке, может, что-то придумаем.
       Идём через пустырь, подойдя к лазу в заборе, я оглядываюсь. Интересно, куда делось тело? Улетело на небеса или провалилось в ад? И было ли оно вообще?
       - Мы забыли свет выключить, - говорю я.
       - Забудь, надо было вообще поджечь этот сарай.
       - Ты машину новую купил? – спрашиваю, кивая на чёрный “Паджеро”, ждущий нас по ту сторону забора.
       Залезаем внутрь. В салоне тепло. Мягкая подсветка и тихо играет радио.
       - Давно уже, только кроме меня об этом никто не знал. Я на ней второй раз еду. Меня бы сразу с работы вышвырнули, если бы узнали, что у меня тачка круче, чем у начальника.
.      - Хорошие у вас зарплаты в милиции.
       - Я свою зарплату пересылал в детский дом. Всю, до копейки. Грехи замаливал. Мне и без зарплаты хватало. Ты знаешь, что я миллионер? Корейко.… Всё, лафа закончилась. Теперь бы успеть выбраться за бугор…
       - Так кто нас убрать хочет? Борман?
       - Да какой Борман. Всё намного хуже. Я чудом остался жив. Это те чекисты, или кто они. Прости, что и тебя втянул в это. У меня не было выбора. Они прижали меня крепко. Тебе не повезло, что мы знакомы. Они пришли ко мне с папкой, в которой твоё дело лежало. Что там – не знаю, они только фото показали. Приказали взять в оборот.
       - Что им нужно было?
       - Ты знаешь очной город, вхож в клубы всякие, знакомых полно, кто ночной жизнью живёт. Им нужно было, чтобы ты вывел их на вампира.
       - Так ты всё знал…
       - Не знал, догадался. Сначала не верил, но потом пришлось. Они говорили, что тебе нужно рассказывать,  это они тебя приказали отпустить, когда ты к нам в отделение из кабака залетел. У них власть неограниченная. И на закон они плевали. Но Звягинцев не лох, я никогда, ни на кого не работал. Я всегда работал только на себя. Я шагу не сделаю без личного интереса.