Презренная проза Опус номер три

            
                Opus number three
               
                Зимой в деревне


     Природой истово правил лютый крещенский мороз. Осип Еремеевич понюхал чутким носом воздух, от восторга задрожал, почуяв, что все микробы заколели от холода и, бодрясь, начал черпать пригоршнями снег. Набросав бочку доверху, он внёс её в дом и аккуратно поставил на примус. Когда снег закипел, он всыпал в бочку мешок заварки, накрыл тулупом, настоял, налил ведро сладкого чайку и стал с наслаждением пить, аппетитно прихлёбывая из тазика.
      Где-то через час, выпив всё до капли, он сызнова захотел пить и, подумав - Вот какие, однако, большие селёдки продают теперь в магазинах - понёс свою поилицу во двор.
      ...Когда он допивал седьмое ведро новой заварки, ему пришла в голову замечательная идея - завязать глаза полотенцем, встать на груду кирпичей, аккуратно сваленных в углу и, бросая их наугад, посмотреть, что из этого получится.
          В разгар баталии в избу вошёл сосед Осипа Еремеевича, Лапатрипартарий Ильич, и тут же рухнул, сбитый с ног  целой очередью кирпичей, пущенной разгорячённым хозяином.
           Когда каменная стая, утомившись, прекратила полёт, сосед привстал, задрожал и уполз, не простившись. Рассупонив на лбу полотенце, Осип Еремеевич отпер бронированный сейф, достал оттуда единственное фарфоровое блюдце, слил в его остатки чайку, тщательно вымыл черпак, которым ел варенье, всю прочую посуду, из которой пил чай, сложил  всё в буфет и прилёг отдохнуть. Ему показалось низко в головах. Не вставая, он рванул кверху металлические планочки. Раскладушка вздрогнула, звякнула, изголовком что было мочи ударила возлежащего в лоб и, поджав ноги, шлёпнулась об пол.
             Чуткие половицы задрожали, встали дыбом, и утомлённый Осип Еремеевич перебрался в подполье, где партизанили мыши, раздробив себе при этом обе вставные челюсти.
              Удивлённый дерзким демаршем, один из партизан, будучи испуган, наступил Еремеевичу сразу на оба локтя и убежал к себе в землянку.
              - Жена, свари пожиже каши, не уберёг я зубы наши - нёсся дрожащий голос из подвала, когда наверху послышался шум, издаваемый вошедшей хозяйкой. Та тоже задрожала и опометью помчалась к соседям. Во дворе она сбила с ног Лапатрипартария Ильича, обновлявшего только что слаженные им костыли. Задрожав, Ильич рухнул долу и более уже не поднимался.
                Тем временем Осип Еремеевич встал, оправился, завернул обломки кирпичей в газетку, заткнул дыру в полу полотенцем  и пошёл пить чай.