Отречение. Эксперимент

Дважды в бурную реку
не дано человеку
ни упасть, ни ступить,
И все то, с чем столкнулся вчера,
ни отречь мне с утра,
ни забыть.
А я слышу вокруг
мат крутой, как испуг,
разговоры – все те же, что были вчера,
Те же вздорные споры,
как брань на заборе,
как пошлы ТВ-вечера.

Ты в погоне за ней,
за фортуной своей,
шпоришь мыльных коней, торопясь
За везеньем поспеть,
до заката успеть
утолить свою жадную страсть.
Но сгорят в том огне
созерцанье и гнев
на жестокую, алчную власть
Золотого тельца.
Не видать ей конца?
Суждено злату пасть.

Я во сне встал с колен.
Я встречаю тебя, новый день,
ожиданием чуда.
Над обычьем пытаюсь взлететь,
в безобличье тку сеть
для вестей ниоткуда.
Может, чье-то могущество свыше,
шепот чей я услышу,
из меня новый смысл извлечет,
Мною строчки напишет,
запятые нанижет
и те вести стихом наречет.

Каким  скромным  спокойствием,
умным безмолвствием
полон мой дом,
Где в открытьи уверен –
мне успех тот доверен –
поглощен я сакральным трудом.
К откровенью бегу,
как могу,
от тебя, вздорный мир, отчужден,
Собиранием крох,
что словесный горох,
на творенье свое, увлечен.

Кто-то может сказать:
«Что за блажь – ахинею писать?»,
в рифму тыкая пальцем, –
«За нее грош не дам,
лишь годятся для дам
нежных все твои пяльцы!”
Что на это ответить? –
Не способный заметить
божественну суть
в глазу тайном вопросе –
лишь вульгарностью косит,
Как косят на прыщ на носу.

К божеству приобщеньем,
невидимых душ сообщеньем
служат стих и язык.
Чуждо бранное слово мне
– хлебу полова! –
К нему мой язык не привык.
Необыденен пусть я,
как берегу устье,
кому-то смешон?
Несерьезен? Опасен?
Но ведь день мой – прекрасен!
А твой - обречен!