Перезимуем, перелетуем...

      РОССИЯ
               
Пусть переменит даже имя,
привыкнув начинать с нуля,
но нам останутся родными
ее язык, ее земля.

Погибнуть родина не может.
Все предсказания – враньё!
А  ЭТО облезает кожа
закостенелая с неё,

мозоль, зудящая короста.
Трещит заклятия печать.
Лишь в сказке и легко и просто
лягушке девицею стать.

                1989



МИТИНГ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО СОЮЗА

Перемена, измена, обмен –
толку нету от этих игрушек.
Из одних только вырвешься стен,
как другие тотчас обнаружишь:

клетка лестницы, кодла друзей,
круг семьи, сослуживцев порука,
свод законов, порядок вещей
и тиски то тоски, то испуга.

В сновидении длящийся сон,
разъедающий душу как солью.
Разомкнись, милицейский кордон,
дай хоть словом натешиться вволю!

                1989




          х х х

                - Мама, зачем ты покупаешь веджебургеры*? Ведь гадость!
                - Зато мясом пахнут.
               
Что горевать: "Ах, я бы!.. Мне бы!.."
Мой дар нелеп.
В стране, где не хватает хлеба,
в цене лишь хлеб.

Когда бы от красивых строчек
шел дух съестной,
ко мне бы выстроилась очередь
с версту длиной.

Стихи на килограммы вешала б,
и некий жлоб
просил бы непривычно вежливо,
с клубничкой чтоб.

Старуха, чуть жива на пенсию,
его - клюкой:
"Заелся гад! Еще претензии...
Бери любой!"

----------
*Веджебургер — овощной гамбургер, или соевое мясо.

                1990



         НА ОСТАНОВКЕ

И вот появляется красный автобус,
он наш, он советский, он вовсе не снобус,
он всех подберет нас, больных и здоровых,
и гениальных, и бестолковых,
причешет, обтешет, притиснет друг к другу,
сфальцует, спрессует и пустит по кругу.
Где женщины, гермафродиты, мужчины?
Мы станем, как ангелы, неразличимы.
Единые взгляды, единые думы,
желанья, мечтанья, поклажы и суммы.
Не сброд индивидов - советский народ
к заветному счастью шофер отвезет.
Но знает ли путь наш владетель-водитель?
Он сам по течению мчится событий
сквозь ветер и дождь средь густеющей тьмы,
он сам, красномордый, советский, как мы.

                1991


       х х х

– Какая страшная страна!
За океан! Скорей!

– Но удаленнее Луна,
не лучше ль сразу к ней?

– Животный ужас вас живьем
сожрет по одному!

– А мы давно с таким живем,
привыкли мы к нему.

Быть может, там, где тишь да гладь,
его нам будет не хватать...

                1992


         х х х

Отпустил меня Господь
по моей гордыне:
"С хлеба на воду походь,
из огня во льдины".

Затянула на себе
поясок потуже,
чтоб при этакой ходьбе
не посеять душу.

Драгоценная ли кладь,
с боку ли припека,
будет, что Ему отдать,
возвратясь с оброка.

                1992



           х х х

Крушение, коловращение...
И все потеряло значение,
что дорого было когда-то –
понятия, символы, даты...

Считала, что делу служила,
тянула последние жилы,
и то объявили напрасным.
Смешно, доложу вам, ужасно!

Однако живу, и в округе
не трупы – друзья и подруги
гуляют, улыбками скалясь.
Живучие мы оказались.

От атомных взрывов Бикини
стал мертвой землей, и доныне
его сторонятся моллюски.
Не русский атолл сей, не русский!

                1993


         
           х х х

Перезимуем, перелетуем,
жизнь обретем не другую – иную,
может быть, лучшую, может быть, худшую.
Не растерять бы, граждане, души нам
в волчьей погоне за пропитанием,
форма найдется для содержания.

                1991