Моя любовь

Сегодня возвратись домой пораньше,
Взгляни, — пустует кресло у трюмо.
Она ушла. Когда-то — великанша,
Сейчас — дрожащий маленький комок.
Ушла, потупив взгляд, походкой жалкой,
И лучшая ей ода — тишина.
Ещё вчера — простая приживалка,
Покорная нахлебница, она
Любила здесь в отсутствие хозяев
Вот с этой книгой у окна присесть.
Навзрыд читала в полутёмной зале
И не успела до конца прочесть.
Смотри: и плюш на мебели лоснится,
И книга не исчезла со стола.
Мой друг, не пересчитывай страницы —
Она с собой ни строчки не взяла.
Рукою вслед — и то не помахать ей.
Но ты ж не скажешь, что теперь ничей,
Когда в шкафу так много женских платьев.
Она ушла и не взяла ключей.
Но ты не торопись под страхом кражи
Менять запоры на входной двери —
Она нема и никому не скажет,
Как выглядел твой замок изнутри.
Вот так — бесславно, в дождевую сырость,
Бренча на струнах верстовых столбов,
Сегодня утром из твоей квартиры
Ушла в небытие моя любовь.


Нет, не исчезла. Не погибла, нет.
Не убежала, никуда не делась.
Она, бесцеремонная, ко мне
Переселилась. Как домовладелец,
По комнате прошлась наискосок,
Тетрадку со стихами полистала,
Куда-то отлучилась на часок, —
Должно быть, о прописке хлопотала.
Хозяйствуя, как будто испокон
Веков была всем домовым сестрою,
Она ввела немыслимый закон —
Немыслимей любого домостроя:
Поклон отвесить новому жильцу.
Сосед едва приблизился к террасе,
Она его хлестнула по лицу
Наотмашь, завопила: «Убирайся!»
Считая неуместными торги,
Вспухала, как опара дрожжевая,
Кричала мне: «Чтоб не было других!
Чтоб не было других, пока жива я!»
И не дала ни нотой, ни холстом
Изобразить проклятого содома.
Совсем осатанела и притом
Не хочет слышать о разделе дома.
О, кто нибудь!
Вот вы, — честной народ,
Паломники в его святые страны, —
Скажите: пусть придёт и заберёт
Куда угодно этого тирана!