Обращение

Уважаемое сообщество, запятая,
по ту сторону обочины всё не так,
радуга не выглядит словно литая,
птица летая, и тенью пространство пятная,
хочет скрыться за другой горизонт,
где начальники в культпросвете
после сладких речей в приватной беседе,
не вторят «Ништяк, ништяк»,
обращаясь к стенограмме посланий,
к программе с невиданными ослами.

Торжествуй Сократ,
софист,
каждый третий, при ком горнист –
сатрап.

Уважаемые господа-те,
идеи эквивалента стёрты,
идеи горят в душе, и вместе с нею, подайте
талон на выход, здесь воздух спёртый,
ворованный воздух. Я отдышусь и снова в пожар,
и снова, и снова,
туда, где те, кого я, быть может, спасу, мне руки не пожав,
пойдут подобру-поздорову, –
это к лучшему, ведь останутся те,
кто смотрит в глаза, когда я в огне
сочиняю слова в пространные предложения,
или машу им в окне
рукой, моля Бога о чистоте движенья.

Уважаемые друзья, и, по правде, все остальные,
мы устаём писать, к кому лучше пристать
с правдой в глазах,
предложением сердца в руках,
или торговлей и отступными;

мы устаём писать вообще;

игры метущихся строк,
измученный тембр, –
и в итоге всего из тысячи жухлых листьев, выбрав листок
ребёнок скажет:
                «Ты тем был».

Красота и смерть – разница в своевременности, –
высохнуть в средине лета – классика гибели,
почва для слёз, неуверенности
и знакомства с Библией,

с другой стороны, пусть и не лучший пример красоты из других –
осень – банальность и судьба эстета,
что раздета от низбежности, от правды и, увы, от пурги,
ей нечем прикрыть свой срам  и стыд за тех, кто допустил всё это.

Все разговоры о правде вкладываются в «Снимем шапки и помолчим»,
«за кого» в Ростове, о ком в Москве и Питере,
не говоря про Грозный,
никто не видел, как наливались слезы
у русских баб в обители,
молящих, чтоб каждый своё получил.

Снова слова, – как удавка или тропа к удаву,
мы поём всегда выше на две октавы.

Так близок надрыв.

Гимн поколений, хиреющий пёс навыв,
влачится в будку,
вместо звёзд поклонившись окурку.
< 16-29 июля 2009г. >