Лысая пионерка

Лысая пионерка

Очень строго воспитывали меня родители. Особенно жестко карались ложь и плохие отметки.
С первого по третий класс я училась в Тамбове, где отец служил преподавателем немецкого языка в суворовском училище. Сначала мы снимали комнатку в одноэтажном частном доме, а потом перебрались в маленькую квартирку в офицерском корпусе на территории самого училища.
Хорошо помню, как летом, когда жили еще у хозяев, мама послала меня за мороженным. Идти надо было довольно далеко, а мороженное - замечательно вкусное – накладывали в вафельный стаканчик и взвешивали. Свою порцию я благополучно съела.
День был жаркий, и мороженное в стаканчике осело, пока я его несла. Мама, конечно, решила, что я просто нагло слизала половину ее порции по дороге и на меня обрушилась целая буря гневных обвинений. Но я не сознавалась в содеянном, поскольку деяния как такового не было. И тогда мама поволокла меня к продавщице, чтобы взвесить стаканчик и окончательно уличить. Что касается всяких химико-физических процессов, я в них никогда не была сильна, а в том возрасте нисколько бы не удивилась, если бы часть мороженного испарилась вместе со своим весом под воздействием солнечных лучей. Поэтому мне было очень страшно. Но этого не произошло и весы доказали мою невинность.
В суворовском училище был клуб, а в клубе показывали бесплатное кино - в субботу вечером и в воскресенье, днем и вечером. Для нас это было главным событием недели. Все дети ходили в кино, не пропуская ни одного сеанса. Все. Но не я.
У нас в семье существовала система штрафных очков. За 6 учебных дней (а мы каждый день получали две отметки по русскому и две по арифметике. Плюс всякая шелупонь – по чтению, рисованию и т.д. то есть всего получалось примерно тридцать отметок) мне нельзя было иметь больше четырех «четверок». Это был мой личный пропуск в кино. Ну, а если уж
больше трех четверок в четверти, готовьте попу для ремня!
Ясно, что при такой системе мне не всегда удавалось попасть в клуб. Я брала книжку, забиралась на самый верх какой-то спортивной лестницы на открытой физплощадке и оттуда с тоской наблюдала, как ребята входят в клуб. Потом время текло мучительно медленно – и, наконец, они выходят из клуба, веселые и возбужденные…
И вот в третьем классе, накануне приема в пионеры я получаю «тройку» в тетрадь по арифметике. Это трагедия! В безумной попытке сокрыть происшедшее я прислоняю тетрадь к шершавому забору, крайне неумело стираю учительскую «тройку» и еще более неумело вырисовываю свою корявую «четверку».
Разоблачение неизбежно. Но наказание на этот раз носит альтернативный характер. У меня есть выбор: или мама идет в школу и рассказывает, что меня нельзя принимать в пионеры или меня стригут наголо. О да, я хочу быть лысой пионеркой! Я готова расстаться со своими толстыми, длинными косичками ради столь высокой чести!
Теплое, майское воскресное утро. Кто-то играет в «классики», кто-то прыгает через веревочку. И только я в безумном страхе сижу на лавочке и наблюдаю за тем, как мама ходит по подружкам – у кого-то берет огромные ножницы, у кого-то таз…
Но я не прошу пощады! Может быть, это меня и спасло, потому что в конце стрижки мама меня все-таки пожалела и оставила совсем короткую стрижку. С которой я и провела большую часть жизни…