Движение 73 Убийство Бати Начало распада ОПГ

Ишь, уставилась в упор,
Я тебе не просто вор,
Я тебе в законе Вор, значит, знаю!
Обопрусь-ка о забор,
Обороты сбавь, мотор.
В картах явный перебор, помираю...

песня

++++++++++++++++++++++++++++++++

Манерный стоял в дверях, на нём была белая шёлковая рубашка-стойка от «Armani», шёлк был настолько тонкий, что почти светится. Но ногах у него сверкали надраенные до блеска коричневые испанские туфли ручной работы, обнимают ступни как руками. При ходьбе их почти не чувствуешь. Очень дорогие! В Движении как на производстве, держишься за заводскую трубу. Все купили очки «Ray Ban», и тебе надо покупать. Скажут выбился из коллектива. В Движении гол забивает вся команда. Или уходи.

Андрей был строен, подтянут, тонкая талия, широкие накачаные плечи, и немного лишнего веса, от которого он специально не избавлялся. В любой момент можно заехать в следственный изолятор, кормёжка там плохая. А дел внутри мама родная! Наладить игру, поставить тюрьму на чёрный ход, правильно организовать межкамерную переписку. Для этого здоровье необходимо. Когда нет хорошей еды, организм переходит на внутреннее питание, начинаешь худеть, не теряя силы. Иметь в тюрьме здоровый лишний вес не плохо, а хорошо, пока толстый сохнет, худой сдохнет.

«Батя тоже немного плывёт, - думал на утренних пробежках Андрей. - Начало старости, однако двигается всё также хорошо, особенно для  большого человека.» Когда было надо, Батя мог двигаться очень быстро. Не только двигаться, но и делать, не только быстро, но и много.

Все ещё треугольная фигура Манерного бросила на пол тень. «Пол плохой, растрескавшийся паркет везде отошёл, старая квартира.» Квартиры у нас у всех были съёмные на чужой паспорт. Студент вообще снимал на украинский Оксаны, находили квартиры, она шла, делала себе регистрацию, к украинцам в паспортном столе относились лучше, чем к узбекам. Сама Оксана называла всех среднеазатов «монгольцы». А по месту прописки Лешего в родном городе Новокузнецке вообще находится детский сад. Хорошо, что не публичный дом, пошутил Батум.

- Щас как дам больно, - сказал Леший. Помогая Ворам, он хотел послужить Богу. Рыцарь в сверкающих доспехах, совершающий подвиги во имя Движения и чести. Как в финальной главе «Мастера».

В целом Манерный был похож на голливудского киноактёра из фильма «Войти в дракона», помните, там был такой американец Джон Саксон, каратист с рожей дипломата? Таким же был и Манерный, этакий русский Джек Диллинжер даже не семидесятых, а шестидесятых годов. Сергей Мадуев, «Червонец» тоже любил хорошо одеваться. Последний гангстер Советского Союза. Взял, вошёл в бар в Питере, завалил охранника, который на днях вывел его оттуда, спортсмена. За это его потом всю жизнь ненавидел питерский авторитет Феоктистов, «Фека». По иронии судьбы произошло так, что в «Крестах» он сидел с Мадуевым через камеру, сильно страдая от того, что не может туда войти.

За Мадуевым тянулся шлейф трупов, он имел славу беспредельщика. Но его любили женщины, не знала горя, полюби меня! Наверное, многие смотрели фильм, где Червонца играл сам Абдулов, так же связанный в Москве с криминалом, ребята с Пушкинской площади, центровые. Феоктистов же был игрок, крышеватель и валютчик, старавшийся жить «по понятиям». Женщины его тоже любили. Это было столкновение бандита, к тому же наполовину чёрного, Сергей был наполовину чеченец, своих при этом тоже не жалел, и Вора. В душе Фека был синий. Пальма первенства, однако, осталась за Мадуевым. Он сумел уболтать женщину следователя затянуть ему в «Кресты» ствол. Наган из его же дела. Такое до него не удавалось никому! Побег не удался, Червонец уехал на пожизненное.

Доехав до зоны, отказался выполнять требования администрации, в мафиозном белом костюме сидел в клубе, к нему никто не подходил, боялись. Потом его отправили в «Чёрный дельфин», где его пытали, и он умер. Феоктистов был более хитрым, заснул вечным сном у себя дома в питерской квартире в хорошем районе. Один на один Мадуев бы его загрыз.

Кто только не бросил в Червонца камнем! И чеченцы, и узбеки, и солнцевские. Мокрушник, убил подельника, фуфлогон! Но извините, господа, выбора у него не было. Подписался под такое, знал, на что идёт. Фека был больше бизнесмен, в него кидали только конфеты и цветы. Что последний срок он получил ни за что, это да. А так нет. В итальянским преступном мире Америки Мадуев бы был прекрасным «капо», которому платил бы Феоктистов. Поймите правильно, за Сергеем было личное кладбище, за Феоктистовым нет.

-Говорю я вам были и небыли,
Выхожу я один на один,
А друзья мои в «Чёрном лебеде»,
«Чёрный лебедь» и «Белый дельфин»!

Мадуев был именно такой! Ночью к нему вошли с проверкой, передали, Фека хочет к нему подсесть, с него спросить. Великий и ужасный Гудвин.

- А это как пойдёт, - спокойно ответил, смотря своими карими глазами на дежурного по «Крестам» Мадуев, щурясь от света, его разбудили. Как можно нарушить священный сон арестанта! - Пятьдесят на пятьдесят. - Не зря в него влюбилась Наташа, следователь.

- И потом, - Червонец сладко затянулся сигаретой, коренной обитатель тюрьмы, - я тоже могу к нему войти.

Надо сказать, каким бы ни был Сергей, когда он принёс с допроса Натальей Воронцовой в камеру оружие, ни один из сокамерников не кинулся на тормоза. Его не сдали. Сам погибай, а товарища выручай! Истина Движения. Прапорщик пожал плечами, в «Крестах» каждый сам за себя решает жить ему или умереть. Один вон калитку в стене сделал, на Финляндский вокзал за сигаретами ходил. Советской власти в «Крестах» не было.

Открою вам один секрет, автор тоже грешит в своих текстах против понятий. Каким образом? По понятиям нельзя называть никого по фамилии, например, нельзя говорить или писать «Феоктистов», надо «Владимир», Феку звали Вова, а Мадуева Сергей. «За Сергеем было личное кладбище, за Владимиром нет.» По фамилии Людей называют только сотрудники милиции. Что поделать! Ради краткости повествования возьму на себя этот грех, знаю, как оправдаться.

- Жизнь учиться у литературы!

А вообще бывшему участнику ОПГ лучше не нарушать правила Движения.

На золотых часах Манерного была половина первого, он только встал, вчера приехал из ночного клуба под утро. Эти ночные бдения, были интересными. Мы редко ложились вчера, только сегодня. Засыпали московские гангстеры когда наступал новый день. При этом было не важно, во сколько ты заснул в три или в пять утра, просыпались все равно где-то в одиннадцать. С утра зарядка, работа, в пол восьмого вечера тренировка, с десяти по ресторанам, с двенадцати по клубам. Желающие могут почитать москвича Минаева, он хорошо это описывает.

В ночных клубах братва встречала разных людей, например, Студент с Большим в «Джазе» как-то натолкнулись на главного редактора одного известного мужского журнала, которого Студент знал со студенческих времён. Большой был поражён! Так же сидели один раз за столом с Лаймой Вайкуле, пацаны дразнили ее «Вайма Лайкуле», это было в «Беллзе». Сама певица была славной и компанейской, танцевала хорошо. Расстались приятно. Батя по клубам не ходил. Не тот вес и возраст.

Один раз в ночнике нам встретился один солнцевский, отвечавший за «Аэрофлот», имел там десять процентов. Каждый день играл в казино, проиграет тысячи три, потом домой под душ и спать. Совершенно спокойно, ему ещё налетают. Ездил на 140м. Француз познакомил его с одним французом, который приехал учить русских клубному бизнесу, на деле ещё один пассионарий, браток в тяжелом весе прокатил его по ночной Москве. Француз был в восторге, близком к истерике.

- Ля мафия руж!!! - Красная мафия, кричал он.

- Вообще-то синяя, - поправил его старший солнцевский.

- Синяя? - ахренел француз. - Вив ля Франс!

Кто не принимал участия в Движении, это югославы. Многие из них сами были киллеры. Там творилось такое, что ни в сказке. Один знакомый рассказал автору, он приехал в Белград в банк снять свои деньги, внутрь зашёл, банка нет, на полу осколки стёкол и кирпичей, по цветной мозаике плит разбросаны мелкие монетки. Недавно попала американская бомба. Потом сами они часто были под два метра ростом и знали славянскую текстуру Движения. В Европе югославы получали со всех своих и ещё с местных, с кого смогли. Продавали наркотики, детей, девочек, угоняли автомашины. Русский каторжный бизнес им был не интересен. Воров у них не было, а вот у болгар были, там все было как у нас вплоть до опущенных в тюрьме. Мы с ними дружили. Полиция в Болгарии была тоже жесткая.

Глаза Манерного не улыбались почти никогда, они были «отмороженные», в отражении зрачков всегда были видны чёрные трубы прожитых им промзон. На зоне Манерный работал, был блатной мужик, авторитетом стал потом.

Вдруг раздался звонок в дверь. Недолгий, но решительный. Манерный пошёл открыть звонящему дверь. Почтальон звонит дважды только в кино. В криминальной жизни звонили один раз, потом выстрел. Иногда даже через дверь. Убивают тоже часто свои.

Андрей сделал два шага к двери, чёрные брюки были от «Armani», переливались вороным светом, почти как новокузнецкий графит, прикалывал его Леший. После Новокузнецка Москва была ему дар Божий, работай не хочу, в его родном городе пацанов не успевали хоронить. Навсегда застывшие глаза Манерного пристально смотрели на глазок двери. В криминалистике это называется «фиксированный взгляд».

Потом Манерный посмотрел в глазок, подошёл, резко повернул оставленный в замке на ночь ключ чтобы те, у кого он мог быть, снаружи не смогли его вставить, повернуть, не открыли, рывком распахнул дверь. «Глок» Манерного был заткнут сзади за пояс, но руки он держал на уровне груди, оружие просто так не достают, замахнулся значит бей. А на своих никогда вообще не направляют. На сходку не берут, спросят:

- Ты что, к нам приехал заряженный?! - К королям на аудиенцию, знаете, не ходят с автоматом наперевес. Вернее, ходят только если хотят их свергнуть.

Дверь открылась, на пороге стояли Скиф и Француз. Каратиста прямо распирало, плющило от энергии, не потренируется раз в день значит все. Француз, как всегда, был бледен после очередной сумасбродной арбатской ночи любви с каком-нибудь продажной женщиной. На стрелках он иногда был даже зелёный, но появлялся. Пропускал у нас стрелки по причине пьянства только Молодой.

- Опять вчера нажрался, - говорили мы, - смотря на часы. - Когда надо, его нет! - Молодой всегда бухал в разных местах, найти его было невозможно.

- Мочить пришли? – Полушутя, полусерьёзно, Манерный думал, что они сегодня будут делать. В голосе страха не было. Не боги горшки обжигают, а рядовые участники Движения.

- Батю вчера завалили, - сказал быстро в своей манере Француз. Манерному стало не до шуток.

- Не знаем кто, - сказал Скиф. - Жена сказала, поехал на стрелку сам, один.

- Давай, погнали? - устало сказал Француз. – Нам сейчас надо в офис. Манерный молчал. Скиф так же устало добавил: - Пи@дец!

- Екарный стос, - тихо сказал Манерный. На тюремном жаргоне это означает трудную ситуацию или положение.

Они сошли по лестнице вниз, было слышно, как хлопнула входная дверь подъезда. Заехав передними колёсами почти в подъезд стояла «альфаромео» Манерного, подержанная, но в хорошем состоянии, новые машины мы покупали редко, так как их время от времени приходилось скидывать, светанулся, меняй. Новый честный «роллсройс» был только у Бати и только из-за статуса. Чтобы коммерсанты и чиновники, к которым он приезжал, знали, кто приехал. В нерабочие дни он стоял на стоянке у «Садко Аркады». Батя со Битой ездили на «вольво» Лешего. Леший пересаживался на джип «Ранглер». Включит на крыше дальний свет и по осевой! ГАИшники отлетали как солнечные зайчики.

Мотор «альфы» был включён, потом заглушён, за рулём сидел Студент. В багажнике было два гранатомёта «Муха», ещё в коробках, не распакованные, и итальянское помповое ружьё «Benelli», двенадцать зарядов, «штурмовик». Охотничий билет с разрешением на него валялся прямо на полке приборного щитка, видно, Студент пытался тронуться с места, выпал. На спидометре «Ferrari» 320, «альфаромео» столько не даёт. Но внутри спортивная «альфа» гораздо комфортней, чем «феррари». Водитель сегодня был Студент, видно было, он нервничает. Манерный не возражал, пусть рулит. Он хоть слегка в себя придёт. Они молча, ни слова не говоря, сели в машину.

- Аве, Цезарь!

Андрей взял с собой дорогой французский плащ чёрного цвета, перекинул через руку, бандитский шик. Шик ценился в Движении, долго жили те, кто умел играть красиво. Скиф штиля не выдержал, начал делать вращательные движения шеей, потом головой. Это все неправда, что спортсмены самые выдержанные, часто они спокойно не могут посидеть пять минут. Студент не спеша запустил двигатель.

- Плавно ехай? - попросил Манерный. - Сблевать могу от резких ускорений и торможений! - Он знал, импульсивный Студент как все кавказцы в душе был гонщик. По привычке Манерный смотрел на один ход вперёд.

- Ясно, - Студент кивнул и тихо выехал со двора. Потом как-нибудь даст «альфе» просраться. Сейчас всем стало совсем не до перегазовок.

конец эпизода

на фото Сергей Мадуев