***

Гухарик Багдасарова – избранное 

Гухарик Багдасарова  - поэт, писатель, журналист, активно сотрудничает с  ведущими СМИ Узбекистана (телерадиоканалы "Ташкент", "Пойтахт", газеты "Вечерний Ташкент", "Учитель Узбекистана", "Гармония", "Доверие", «Зеркало-ХХI», журналы "Звезда Востока", "Демократизация и право", "Преподавание языка и литературы", "Филология", духовное и литературно-историческое издание "Восток свыше") и за рубежом ("Журналист",  Журналистика и медиарынок" - Москва; "Наука в Сибири", "Молодость Сибири" - Новосибирск ). Автор трёх книг: двухтомник "Близкое эхо" (поэзия, проза, публицистика - 2003/2007 гг.) и "Жизнь в свете бытия" (письма, дневниковые заметки, стихи. - 2008 г.),  нашедшие широкий отклик у массового читателя в СМИ РУз : "Телерадиоканал "Ташкент", "Правда Востока", "Учитель Узбекистана", "Вечерний Ташкент", "Гармония".
 Г.С. Багдасарова, старший преподаватель  кафедры ТВ и РВ факультета журналистики НУУз имени М. Улугбека, активно занимается научно-просветительской деятельностью в области культуры, теории и практики журналистики, взаимосвязи проблем национальной культуры и журналистской этики, а также вопросами эстетико-нравственного воспитания студенческой молодёжи.
e-mail: guark 2004 @mail.ru      д. т. 253-14-06    моб. 354-10-17

1. Как сорок лет назад…
Посвящается руководителю легенндарного
джаз-ансамбля "Арцах"
Владимиру Сафараову

Как сорок лет назад, играет джаз "Арцах".
О, эта музыка весны, стихии ветра и дождя.
О, эта музыка рокочущей любви - в тиши,
Когда аккорды расплескались на дне души.
Любите джаз! Играйте джаз! Танцуйте джаз!

Тогда услышишь и познаешь смысл любви,
Как отсвет запоздалый загадочной судьбы.
Мелодия проникнет пылающим восходом
И светом дух ваш ободрит в любую непогоду.
Любите джаз! Играйте джаз! Танцуйте джаз!

Романтики и бунтари, подвижники и бессребреники!
Искусство джаза пронесли сквозь  политические тернии.
Менялось всё вокруг -  названья строя, века, улиц и страны.
А вы поныне «горячей музыке» верны - 
Любите джаз! Играйте джаз! Танцуйте джаз!

Как сорок лет назад, играет джаз "Арцах…".


Из книги "Близкое эхо" (1 том),
 
Из цикла "Мои акварели"

2.***
 Бродить без дела и без цели,
И без желанья отдохнуть.
Придти домой - открыть все двери
 И окна настежь распахнуть.
Пьянеть от музыки Шопена,
От свежести дождя рыдать
И нежность в сложенных ладонях
Тебе до капельки отдать.

3. ***
Ливень-ливень  большой!
Задыхаясь, внемлю.
Как он жадной струёй
Пробивает землю.
Звоны тысячи струн
Низвергает в лужицу
И гремит, издыхаясь,
Дьявольской музыкой.
"Кап!" - и выбила капля
Первый листочек,
Очень гордый и дерзкий.
Хоть сам с ноготочек.
"Дзинь!" и в небе рассыпался
Крик журавлиный.
Это солнце сверкнуло
И лижет пылинки.

4. Ночной разговор

Но кто же в полночь светом входит?
Снимая тень от сомкнутых ресниц,
Он долгий диалог со мной заводит,
И Вечность нас сближает в этот миг.
Мне эти встречи за пределом будней
Необходимей сутолоки дня.
Вот снова зазвучали струны лютни,
И я коснулась лёгкого крыла.
Я отвыкаю от звонков бездомных.
Из снегопада, из лесной тиши
Давно нет зова жизни - и беззвучно
Предвижу близость ангела в ночи.
Снег льнёт к губам, и тень его не тает.
В фонарном круге мрак дробится в свет,
И дней моих  мерцанье отступает,
И проступает истин полусвет.


Из цикла: "Времена года"

5. ***
Каждый миг наполняется
смыслом глубинным, звучанием струнным.
Мечты, покинувшие меня в сутолоке дней,
вернулись и расцвели первоцветом в вечерних сумерках.
Исповедальны скользящие книжные, нотные знаки.
Глиняные цветы в руках оживают, как люди,
Богом созданные. Что бы значило это?..
Возрождение жизни!…

6. Из несохранившегося блокнота

Я помню, как ранним утром
Ты играл мне «Элизе».
А когда закончил играть,
Неожиданно признался:
«Ты цветок…  Нет, целый букет.
Я держу в руках охапку цветов.
Твоя улыбка лучезарна.
В ней весь твой свет, солнце.
Я люблю её больше тебя,
Потому что в ней вся ты.
Твоё лицо от снега светится,
И снег от твоего лица сверкает.
Когда не было тебя,
В этой комнате не было жизни.
И там за домом всё было пусто, серо.
Когда ты появилась здесь,
Здесь появилась жизнь, любимая…»
Это было очень давно.

Из цикла: "Восточные мотивы"

7. Струны Земли
"Подобное познаётся через подобное".
Прислушайся к сердцу магнитного поля Земли!
Клавиатура органа способна воспроизвести
Самые высокие и низкие тона,
Возвышенные и низменные вибрации
Человечества всех времён.
Это магнитные записи -
Всё, что было и будет, -
Записано и сохранено для Вечности.
8. Узбекской поэтессе
Мукараме Мурадовой

Живём, на разных языках творим,
Но сердцем вы понять меня могли.
Так понимал Есенин Саади
 И Гёте плакал над стихом Хафиза.

С Востока свет поныне в мир идёт
И побеждает время и пространство.
И несмотря на разность языков,
Мы вышли из духовного собратства.

Мы гимн любви и доброте поём.
И как Атланты держат небо,
Глаголом укрепляем общий дом,
В котором небожители - поэты.

Из цикла "Под сенью Северной Пальмиры"

9. ***
Приветствую тебя из Северной Пальмиры!
Здесь дождь и солнце в схватке мне раскрыли
Глаза на мир, на удивленье новый…
Прелюдией звучит "модерн" Данини,
Глаголет Таманян "ампирным" стилем.
И в лёгком "рококо" поёт Мангетти.
А там в пустыне лишь трава и ветер.
Венчает бесконечность "Песня песней" -
Собор Софийский - тихий благовест.
…Мелькают дни, как знаки манускрипта.

10. ***
В Соснове вереск розовый цветёт,
И в озере закат на дне пылает.
Черники буйство синевой мерцает
Средь обожжённых осенью кустов.

Мы здесь живём библейски свято:
Отмериваем жизнь лесной верстой,
Утиным косяком в лучах заката, -
Мы здесь живём по солнечным часам.



А там, за той чертой  дожди шальные,
И в небе реют контуры дворцов.
И Медный всадник площадью пустынной
Тревожит время  цоканьем подков.

11. ***
А лето было долгим, приглушённым.
Неслышно падал лист в преддверье осени
И где-то на прудах в прозрачной просини
Терялся осязаньем одиночества.
Но не привычным, буднями притушенным,
Оно явилось в вековой глубинности.
Так в старом парке новизной невинности
Стихами просыпалась юность Пушкина.

12. ***

Ты город тот, в котором я живу.
Названье месяца и дня.
Меня ты вызвал из небытия
И я взошла в тебе новорождённой.
Как далеко до встречи нам теперь.
Как невозможно летоисчисленье.
Вся жизнь на кромке этого свеченья.
Его  не погасить и  не изжить.

13. ***
В янтарных бусинках -
Солнечное тепло твоих рук,
Настоящее. проявленное будущее
И пророчество прошлых времён.
Нынче чётки поведали мне,
Как с любовью когда-то
Ты нанизывал сгустки солнца
На нить изменчивой Судьбы,
Чтобы украсить грудь женщины,
Имя которой ты даже не знал.
Случайно она вошла в твой дом.
И вдруг ты вспомнил,
Что ждёшь её с того самого дня.
Когда на берегу тихого океана
Ты собирал магические бусы -
Женщине, неведомой тебе.


14. ***
Кончиками пальцев ты рисовал моё лицо.
Оно обратилось в лик Мадонны.
Коснулся плеч моих -
Два ангельских крыла зашуршали над нами.
Земной день истекал любовью.
Мы были бабочки в нём.
В душе колыхал  ветер Вечности,
Овевающий Божественный лик.
Краткий земной миг сомкнулся с Бесконечным
И осыпал нас золотым дождём на исходе лета.

Из цикла: «Возвращение на круги своя…»
15. Романс
Между нами такая даль…
Не нарушить бы словом неверным
Эту радость и эту печаль,
Эту близость и отчуждённость.
Нас связала такая быль.
Не нарушить бы словом неверным
Эту непредсказанную боль,
Суеверную верность мигу.
Нет невинности в танистве том,
Да и верности нет, покуда
Ты не явишься вновь в мой дом
Неизвестно зачем и откуда.
И потом, разминувшись, пойдём
Истекая нежностью взгляда
И не ведая даже о том,
Что в других мы себя обретаем.

16.  На тему Пола Уинтера:
«Концерт Земле»

Ты помнишь эту мелодию?
Грустную и нежную,
как наша первая ночь,
Как наше прощание?
Как моё прощение?

В разлуке ты просил меня
чаще слушать её,
чтобы лучше понимать
Язык твоего одичавшего сердца.
Ты давно уже не просишь об этом.

Мы забыли гимн нежности,
душевной чуткости, материнству,
дикой душе женщины, -
Гимн Земле, -
оттого очерствели друг к другу.

Сегодня включила проигрыватель
и поставила старый диск.
Горловые звуки моря заполнили
безбрежную тишину комнаты.
Они вернули память и надежду.

Ты всплывёшь на гребень волны
и достигнешь знакомого берега,
где  по-прежнему царит мелодия
«Колыбельной матушки Китихи».
Она о нашей любви.

17. ***

Ты притворялся, что влюблён, а зря!
Оставив, продолжал играть ревнивца,
Но мчатся дни античной колесницей,
И обжигает солнце тополя.

Я «Ласточкино гнёздышко» свила.
Лелею здесь крупицы жизни,
Когда приходит весть издалека
Или мой друг гостит залётной птицей.

Я обновляю свежей краской дом,
Переставляю мебель небывало,
Чтобы начать по-новому жить в нём
И не жалеть о прошлом обветшалом.

Здесь музыка небес с земной смешалась.
Она внушила мне: любой исход – начало.
Всё призрачно: что встречи, расставанья,
Когда, как заповедь Господня,
Звучит над нами «Пассакалия».




18. ***
В разлуке не было меня верней.
Ты был со мной, и я была твоей.
Любила, вопреки своей гордыне.
Что мне она, когда душа в огне?

Нескоро пламя чувств сгорит.
В кафе одна припоминаю прошлое.
И музыка, игравшая для нас, молчит.
В день поминальный – не положено.

Из цикла: «В Москве первопрестольной»

19. ***
И голоса низведены до шёпота.
И немота возвышена до голоса.
Снега поют, поют земле о вечности
И умирают, испытавши вечность.

И вовсе не обманываясь снежностью,
Не околдован призрачной беспечностью,
С лучами солнца ты поверил вечности.
Ты сущего нетленности поверил.

А снег всё падал, как воспоминанья,
И обжигаясь, исчезал не тая.
Не умирал, а уходил куда-то,
В ещё неведомую смертным дальность.

20. ***
Я слышу музыку в себе.
То прошлое моё звучит:
Мои дожди, мои снега
И звёзды в сини февраля.

Я с ними поутру встаю.
А ночью в сны их уношу.
Лелею сказку до утра.
То сон и явь – то жизнь моя.

16. Скрипачка
Воздушной нимфой, легче лепестка
Она на землю с облака сошла,
Иль пена моря вынесла незримо
На берег сцены херувима?..
Мрак разорвала магией смычка,
Мираж и явь на подиум внесла.
Переплывая Лету без весла,
Упала навзничь тяжестью луча.

Миг этот рухнул светопадом муки,
Объял незащищённость хрупких плеч.
Вознёс к вершинам сокровенным фуги,
Величием вселенной смог увлечь.

Сразил за недозволенность соитья
Души с бессмертьем неземным.
Но одарил мгновением величья,
Когда не люди, боги на земле мы.

  «Близкое эхо», 2 том
Из цикла "Осенняя сюита"

17. В Окташе
Журчание арыка - благодать,
и песня птицы-вестницы зари
Мне ублажают душу всласть.
Они подобны шёпоту любви.
Но негу розы в утренней росе
Не превозмочь и не перевести.
Безмолвие её, как тихий свет,
Не ведает житейской суеты.

В горах шумит ручьёв каскад.
Но слаще звука розы немота.
Молчанье розы, что держал Бехзад,
Меня с тобой связало навсегда.

18. ***
Привет, Окташ! Сердечный Ассалом!
Я снова здесь под Богом, как в раю,
Где солнце мы встречаем поутру,
Что согревает мир своим теплом.

Здесь старики о Вечном говорят
И восхваляют Господа в молитвах.
За непорочный жизненный уклад
Всевышний возвещал блаженство.
Здесь можно жить в согласии с душой.
Быть ближе к небу, звёздам, даже Богу, -
Перелистать всю жизнь, как книгу Бытия,
И захотеть начать её по-новому.


19. Художнику-дервишу
«Я уеду не с вещами. Я уеду сам с собой"
А. Дольский.
Твои вещи устроились в моём доме уютно.
Как будто расположились здесь навеки.
А ты, неуёмный художник, как "перекати-поле",
Не можешь удержаться на месте.
Дервиш не выбирает дороги. Дервиш идёт.
Несёт тебя ветер перемен всё дальше в никуда.
Остановись! Оглядись! Подумай о вечном!
В душах наших горит лампада любви.
Божественное в нас - свет творца нашего единого.
В келье сердца общаемся с небесным миром.
Без любви храмы наши придут в запустение.
Восстановить их будет труднее, чем храмы из кирпича.
Не изгоняй любовь из своего сердца! Не предавай её!
Сколько бы ни пришлось нам быть вместе, -
Мы это время посвятим Любви - Вечности в нас.
Мы бессмертны в той мере, в какой близки Богу
И ежедневно вершим подвиг общения с ним.
Он дарит нам высший духовный союз -
Быть вместе в дни печали, радости, бодрого духа, -
Во веки веков… Аминь!…

20. Звезда Улугбека
И после смерти Богом жизнь дана.
Рождённое живёт и умирает.
Бессмертны лишь деяния добра
И духа подвиг вечно процветает.

Следы минувших дней, страстей,
Искупленное Словом лихолетье
Переживёт создателей-людей
И объяснит преемственность столетий.

Так помнят об учёном Улугбеке:
Оборванная жизнь продолжилась навеки.
Мы продолжаемся не только в наших детях.
Наследников идей он смог усыновить.
Из книги "Жизнь в свете бытия. Диалоги любви":
21. ***
Цель жизни - жизнь.
А жизнь - это любовь.
Но трижды счастлив тот,
кто потеряв надежду, любит вновь,
Когда не лето, а зима на сердце.
Улыбка чья-то или робкий жест
напомнили о музыке небесной,
как будто снова ожил саз,
забытый музыкантом с детства.
Но трижды счастлив тот,
кто борется со смертью,
чтоб побеждать себя.
Ему дано бессмертие познать.
За это счастье можно жизнь отдать.
Бессмертен свет любви.
Мерцающий огонь живого бытия.
Он согревает нас всегда.
И это уничтожить нам нельзя.

22. ПУТЬ К ИСТИНЕ

Ты свободен. Я свободна.
Завтра лучше, чем вчера.
Над Анхором быстроводным
Синь небес и чистота.

Я давно не одинока.
С той поры, как ты ушёл,
Гости с Запада-Востока
Входят в мой открытый дом.

Мы беседуем о жизни.
Диалог культур ведём
И за трапезой вечерней
Смысл бытийный познаём.


Ты же бродишь всё по свету...
Поиск истины тернист.
Есть короткие тропинки.
Есть пути длиною в жизнь.

23.
24. Размышления по поводу картины Р.Р. Матевосяна «Вечер на Чарваке»

«Он уходил в пустынные места и молился» (Лк.5,15). «На гору взошёл помолиться наедине и вечером там оставался один…» (Мт.14. 23).

Художник брал кусочек неба и растирал его на палитре в голубую краску.
Мастер брал осколок солнца и превращал его в отблеск золотого заката.
Кисть макал в вечернее зарево – полыхающую огненную краску и лунное серебро.
В итоге получился апокриф – картина к Евангелию – «Блаженной вести».
«Радость великую благовестую – возвещаю Евангелие», -
 говорили вифлеемские пастухи.
«Радость моя в вас пребудет, и радость будет совершенна, -
говорит мастер устами Иисуса Христа, вдохновившего его на Божье творение.

Плыву на гребне чарвакской волны. Колоссы венчают сиянье воды.
Ангел парит над озером горним. Трое во имя Его здесь собраны.
Двое – плоть одна – Отец и сын. С ними Дух святой – трое в одной купели.
В этот миг с неба упала звезда – Он был среди нас – Иисус в колыбели.
Тишина до самого дна бессловесная, как в жизни Иисусса-отрока.
Блаженны мы, нищие духом, ибо наше Царство Небесное.

Мы увидели здесь Бога лицом к лицу. Он был среди детей, игравших на берегу.
И мы узнали Его, потому что были подобны агнецам  Божьим в Небесном раю.
Вечер угасает на вершине горы. Но свет во тьме светит, и тьма не объяла его.
Слово стало плотью. Молчание – светом и тенью долины в картине.
Красота безмолвная всюду – в зазеркалье искусства и здесь на земле –
Разве это не Божественное сверхъестественное чудо?!

Свет растёт от горизонта к  берегу – с небес на землю, - от начала к концу жизни.
Течение жизни ускоряется к исходу – свет последних дней,
последних минут на кресте.
Он озаряет тьму веков. Но время ещё не настало Твоё.
Знали бы мы больше Тебя – знали бы лучше себя!
Ты не тот, кем казался для всех. А теперь ты с нами до скончания века.
Ты тот, кого мы видим духовным оком, чей голос изредка слышим в тишине,
Если сердце напрочь не окаменело в городской житейской суете.

Имея очи – увидим! Имея уши – услышим!
Некто стоит среди нас, кого мы не знаем и не признаём.
Чуду Слова равно только молчание уст и молчание красок на холсте.
Тридцать лет рождался в Иисусе Христос. В вечности он уже родился.
Сколько же ему рождаться во времени нашем -  как Святому Духу внутри нас?
Его сокровенный голос прорезался в тишайшей исповеди художника:
«Вот я с вами во все дни до скончания века! Радость моя в вас пребудет
И радость будет совершенна! Аминь!»

25. Ангел-Хранитель
Мой тихий Ангел-утешитель,
Убереги меня от немочи.
Неслышный вечный мой хранитель,
не дай уйти мне в омут немощи.

Вся жизнь - как лестница Иакова -
то вниз, то вверх нас всех бросает…
Нисходят и восходят Ангелы,
терпением своим спасая.

Всё в бренном мире - суета.
И всё  - значительно,
Когда…
Когда ведёт тебя Хранитель.
как луч, как твой Путеводитель,
как Вифлеемская звезда.

Да, бренный путь тернист и долог,
но Ангел к Богу приведёт,
чтобы открыть своим ведомым
Бессмертья вечный хоровод.

26. ***
"Мне веселее ждать его, чем пировать с другими"
А. Ахматова.
Когда пробудится сознанье
Тяжёлый одолеть порок,
Когда готовый к покаянью,
Ты ступишь на родной порог,

Мы снова обретём смиренье
И узы хрупкие любви,
Избавлены от униженья
Превратностей лихой судьбы.

Какой бы ни был день недели,
Он будет нашим воскресеньем.
Мы головы свои склоним
И Богу глас свой отдадим
В молитвенном благодаренье.

27. Свидание
Нам говорят однажды: "До свиданья…"
И вдруг уходят в вечность навсегда.
А мы меж тем живём и ожидаем,
Но близких не увидим никогда.

И только в снах мы к ним опять приходим.
Нас угощают чаем с сухарями.
Мы говорим, как прежде, о былом
И делимся своими новостями.

Но дождик невзначай нас пробуждает
И в памяти напрасно озаряет
Забытый повседневьем телефон,
Как будто он от жизни отключён.

Их нет давно. Нам некуда звонить
И распинаться о тоске до света.
Мы так и не смогли договорить
И наглядеться даже не успели.
До встречи в снах, любимые мои…

28. Воспоминание, навеянное букетом сирени

Букет сиреневый в хрустальной вазе -
Земное воплощенье Красоты,
Воспоминанье о дворе цветущем
И маме молодой, срезающей цветы
Под этими сиреневыми кущами
И в дом вносящей аромат мечты,
Не розовой, - сиреневой и звучной! -
О том, что вместе всюду будем мы
Так счастливы, и молоды, и нежны,
Как двор в сиреневом дыму
И капли дождевые у подножия
Калитки, приоткрытой в мир,
Неведомый доселе и влекущий.

29. На картину К. Брюллова "Июльский полдень"

Сад просветлел в осеннем листопаде,
На землю сбросив золото одежд.
Рубины роз мерцают у ограды
В прощальном блеске утончённых грёз.

Июльский полдень гроздь впитала
И светится лампадой в полутьме.
В прохладном доме римская богиня
Срезает виноград, благословляя жизнь.



30. Из книги "Близкое эхо" (2т):
Посвящение сыну

Я живу на Весеннем проезде, где я помню себя юнцом.
Скоро талый поток надежды свяжет всех с Жемчужным кольцом.
Не спасут ни кроссовки, ни кеды от журчащих ручьёв, полыньи.
И, задрав штаны до коленей, вброд навстречу ветрам пойду.


Дятел радостно щёлкнет из чащи, загалдят безумцы скворцы.
Дикий голубь перья подчистит, заворкует песню весны.
Мне захочется вновь, как в детстве, загулять, задержаться в лесу
И вернуться домой под вечер с птицей счастья в руках на юру.

31. Воспоминание о лете (посвящение сыну)

Зелёный мяч летает в облаках.
И волны пенятся у берега беспечно.
Песочные часы в босых ногах
Отмеривают знаки Вечности.

Новорождённый день безмерно щедр.
 И мы познали все его знаменья:
Лучистость глаз, и лучезарность сфер,
И силу неземного притяженья.

Зелёный мяч летает в облаках.
И волны пенятся у берега беспечно.
И  мчимся мы туда на всех парах,
Чтоб снова окунуться в детство

32. ***

Прощание

Весь город тебе я отдаю как пьедестал.
А ты - от неудач и забытья устал.
Мой дар никчёмен.
Ты ничего из рук моих не хочешь брать.
Куда же мир девать?
Он без тебя бесцельно звонок и пуст,
Как облетевший куст,
Что цвёл на лаковой шкатулке,
Подаренной тобой в медовый месяц.
У глаз твоих черёмуховый вкус.
И горечь оскоминой мне сводит рот.
Всё жду, когда она пройдёт,
И что пройдёт, - боюсь…

33. Пушкинский завет
Куда деваться ночью от  тоски,
Когда вдвоём на разных островах,
Испытывая смертоносный страх,
Друг другу мы не подаём руки?
Бессонница сжимает сердце нам.
Но Муза освящает наш рассвет.
Тогда мы молвим пушкинский завет:
"Храни меня, мой талисман!…"

Жизнь драгоценность, взятая взаймы,
Чей внешний блеск доступен и невежде.
Но суть сокрыта под покровом тьмы.
Лишь веруя, лелеем мы надежду.

34.***
Я тебе не изменила.
Я тебя лишь разлюбила.
Мы живём в одной квартире,
Но на разных полюсах.

Полюс северный и южный.
Посреди экватор длинный.
Я с тобою как на льдине
Или на семи ветрах.

Я стою непокорённая,
Я стою незащищённая.
Доброта ушла в пороки.
Падший ангел на пороге.

Нежность врезалась в ладонь.
Обжигает, как огонь.
В сердце звук - хрустальный звон
Разряжает небосклон.

Остатки осени стегает
Со снегом ветер второпях.
И покаянье назревает,
Как горечь вся в моих стихах.

35. Канун светлого Христова Воскресенья

Семье поэта А. Кирдянова

Всю ночь две женщины на кухне хлопотали.
В дверном проёме семенила тень.
А на рассвете птицы возвещали:
"Христос воскрес! Пасхальный светлый день!"

Был стол, как сфера,  круглый и простой.
На нём дышали куличи грядой
И яйца крашенные горкой пёстрой
Взошли над свежей скатертью льняной.

Медовый запах расточал шиповник.
Дворовый пёс, резвясь, играл хвостом.
А на святой горе Афонской схимник
Благословлял паломников крестом.

По всей земле неслась благая весть.
Будили душу звуки дивной песни:
"Христос воскрес! Воистину воскрес!"
И эта песнь сияньем восходила до небес.

36. Звезда Улугбека

И после смерти Богом жизнь дана.
Рождённое живёт и умирает.
Бессмертны лишь деяния добра
И духа подвиг вечно процветает.

Следы минувших дней, страстей,
Искупленное Словом лихолетье
Переживёт создателей-людей
И объяснит преемственность столетий.

Так помнят об учёном Улугбеке:
Оборванная жизнь продолжилась навеки.
Мы продолжаемся не только в наших детях.
Наследников идей он смог усыновить.

37. ***

Приветствую тебя в твой день рожденья!
Я не могу вручить тебе цветов.
Но пусть взыграет в нас воображенье,
И мы сольёмся с небом в грёзах снов.

И хоть ты вновь в предательском плену
И окольцован - как ножом по коже.
Я летней бабочкой прильну к лицу,
Которое мне всех других дороже.


В любовь, как в реку, дважды не войти.
Тесны врата, ведущие в спасенье.
Я выбрала тернистый путь забвенья:
Дай Бог, свою судьбу мне обрести!

Ничто не может разлучить людей,
Которые добро вкушали вместе.
Делили хлеб и тысячу созвездий
И измеряли поцелуем  вечность.

Будь волен, ветрен и беспечен!
Молюсь за твой успех и мирный дом.
Огонь воспоминаний жгуч и вечен:
Мы были счастливы с тобой вдвоём.

38. ***

Догорят наши письма,
И будет заветный апрель.
Отшумят перемены
И всех нас минуют печали.

Горьковатый покой
Разольют по сердцам
Свет над садом расцветшим
И весенний букетик в бокале.

Мы залечим обиды,
забудем, как прячут глаза.
Соберёмся все вместе
 и сдвинем весёлые вина.

И с улыбкою вспомним,
как мы в суете позабыли,
Что живём друг для друга
 и счастье наше - в друзьях.

39. Канун Рождества

Кажется, снег будет идти до начала Нового года…
Как долго ещё ты будешь в пути до нашего дома?
Сколько уж лет пустует айван, на котором ты спал бы,
А по утрам горлинки нас будили  весёлым гвалтом…

Падает-падает мокрый снег которые сутки…
Ты словно рядом и нет тебя, сын-невидимка!
Сколько дней и ночей напролёт летят смски,
Как лёгкие, тающие на глазах вести-снежинки.

Сколько годков мы играем с тобой в опасные прятки?
В доме от этой игры одиноко и  пусто на Святки.
Жизнь пролетает мимо сказочной синей птицей.
На морозном стекле золотое перо жар-птицы.
18 12 08

40. Любовь непрошеная
 
Из книг заброшенных, из прошлой осени
Любовь приходит ко мне непрошено,
И ветром времени во тьме рассеяна,
Внезапно бросится листвой осенней.

И вспыхнут горестно в прощальной яркости
Листы, пронзённые прохладной ясностью.
Они поведают об одиночестве друзей без отчества -
Тех,  кто любил самозабвенно и кто не очень….

Порхают письма  беспорядочно, безадресно
Они  из прошлого, невнятные, без имени.
Но то, что минуло давно, покрылось инеем.
А всё, что сбудется в судьбе, явилось запросто

Нежданным снегом, покровом синим.
Мне так хотелось поверить снегу –
Но первый снег почти что небыль,
Как прочерк галок на сером небе.

А листья в парке искрились пламенно.
Как стая крылатых вестниц по весне,
Срывались оземь и любовь вещали мне,
Забыв назвать  героя позднего романа.

Ташкент,
16. 11. 08.


41. Моим «друзьям»
«Всё уже круг друзей....» Ю. Левитанский.
Мой  круг друзей, увы, мельчает.
Кто книжку с  полки заберёт,
Кто стих  надменно искажает,
Потом в  эфире пафосно вещает.
Такого даже совесть не грызёт -
Чужое за своё публично выдаёт.

Святой, кто верно служит Богу,
Забыл благословить в дорогу.
Два пирожка среди весны,
Три персика в разгаре лета
Принёс он на алтарь любви –
Дары небесные поэту.

Стекло и рамки  изыскал,
Оформил все картины сходу.
Он праведным себя считал.
Служил делами только Богу
И с именем его ложился спать,
Чтоб и во сне Иисуса не предать.

Не соизмерить чувство долга
С желанием любить бездонно.
Канон небесный не примерить
К земной любви, сердечной вере.
Смиренная душа покается в грехе,
А грешная найдёт отдушину в стихе.

Кто не способен на святое действо
Ближнего любить, как самого себя,
Спасается от жизни  в фарисействе,
Бежит трусливо от душевного огня.
Не ведает, где двое во имя Христа –
Там  царствует любовь и плоти чистота.

Бесплодны ныне вековые  споры –
Где грех иль блуд, что можно и нельзя?
Христовый брат, я признаюсь с позором:
Жить в  Божьем  царстве не моя стезя.
Страдая и стремясь к высотам  Духа,
Найду в земном раю товарища  по духу.

Всё уже круг проверенных друзей –
Всё шире круг потерь, бездарных дней.
До встречи там, на небесах, аскет!
Распался круг. Прощайте! Круга нет.
Есть отстранённое движение планет
В наш говорливый разобщённый век.
 
 22. 11. 08

Из цикла: «Возвращение на круги своя…»

42. Снежная весточка
Обет молчания опять нарушен.
И вновь не пересилена тоска.
Моя любовь снежинок стаей
Летит, летит  тебе без вожака.

Возможно, пешеходы улыбнутся,
Встречая «скерцо» на лету.
А может быть, романсом отзовутся
Моя печаль и нежность на ветру.

Я предварять события не вправе:
Твой жест или движение души.
Сегодня кружит снегопад печали,
А завтра солнце землю оживит.

43.
Моим друзьям

Ищите тех, кто вас услышит,
В толпе узнает, позовёт,
С кем тонкою ниточкою свыше
Судьба вас накрепко совьёт.

Держитесь тех, кто с вами споря,
Остался в главном заодно.
Кто разделил и слёзы горя,
И бурной радости вино.

Доверьтесь тем, кто верит звону
Колоколов, а не монет,
Кто совесть высшей мерой мерит,
Чьё «да» - так «да», а «нет» - так «нет».

Спешите к тем, кто жаждет встречи,
Кто вас, как высший праздник, ждёт.
С кем раз в году прожитый вечер
Питает душу целый год.