Сюжеты. Продолжение

БРЕМЕН

Он презирал людское стадо, что
по праздникам за окнами квартиры,
прервав его мечты о судьбах мира,
тянулось беспечальной чередой,
в час превращая в первый ряд партера
его прекрасный, очень тихий дом.
Что ж - вновь переносилось на потом
разглядыванье из нутра пещеры
насельников платоновских небес!
Он надевал пальто и шёл со всеми
в одно из сотен развесёлых мест,
где быстро и легко проходит время,
среди разнообразнейших чудес,
которыми так славен древний Бремен.


ПЛАТОНИЗМ


В хрустальном кубе подле алтаря -
скелеты двух юнцов, а между ними -
скелет епископа, а выше - херувимы
и орды прочих ангелов парят
в сгустившемся над аналоем дыме.
Десяток свечек выставлены в ряд,
промозглое дыханье ноября,
плюс месса на испорченной латыни.
О том, что в жизни связывало их,
юнцов и старца в красном облаченьи,
нам не узнать - базар давно притих.
А все, кто в храме преклонил колени ,
там видят всё-же не тела святых,
а некие светящиеся тени.


РЕЛИГИЯ


Собор достроили до нужной высоты,
и завершённый слепок мирозданья
настолько превзошёл все ожиданья,
что толпы горожан до темноты
толклись вокруг оглядывая зданье.
Один подсчёт количества святых,
глядящих с невозможной высоты,
во много раз превосходил познанья
народа в арифметике. С тех пор
всё изменилось - город, горы, море.
Остался неизменным лишь Собор.
И по сей день в случайном разговоре
вдруг то и дело вспыхивает спор -
сколь точно Космос выражен в Соборе?


ЦАРСТВО ЛЮБВИ

Любовь торжествовала - повсеместно
крушились капища языческих божков,
то - всенародно, ну а где - тишком.
Вдруг громогласно зазвучали мессы.
что раньше пели тайно, на ушко.
Всё это утвердили Манифестом.
Изгнали пару-тройку мракобесов,
сменив начальство философских школ.
Но механизм даёт какой-то сбой.
Сперва не угодили те кто верил,
что всё теперь пойдёт само собой -
для оных снова пригодились звери,
вновь Колизей заполнился толпой...
Затем - кто харей оказался скверен...


ПОЭТЫ

Безумцев выгнали - Приказ неоспопорим.
Мудрёные платоновы законы
теперь навечно воспрещали оным
являться в город, проживать внутри,
распутникам, глупцам и фанфаронам -
мозги прекрасных горожан дурить.
Уж коли не велеть заткнуться им -
то просто распихаем по вагонам...
И вот уже покатые холмы
надёжно скрыли городские башни.
Округа - в предвкушении  зимы,
но озимью слегка светились пашни...
Поэты шли, терялись в клочьях тьмы,
что плотно покрывала день вчерашний.


КЕНТАВР

Животное начало в нём, увы!,
в конце концов возобладало. Шкура
покрыла плоть, что возбуждало курву
с ним жившую. Но , правда, с головы
волосья чуть повылезли - привык
он к этому не сразу, даже сдуру
сперва стеснялся, но зато фигуру
блюл, и не сокращением жратвы,
а спортом и физическим трудом.
Наличье пива и сисястых тёток,
плюс курвы, что блюла в порядке дом,
его мирило с миром, если что-то
казалось и несправедливым: " Что-ж -
шахны не портит лёгкий привкус пота!"


ОБЫЧАЙ

Растения должны селиться вне
стен города, на каменистых склонах.
Ну может быть немного на балконах,
в каком-нибудь распахнутом окне,
тем ненемного оживив оконный
проём в один из августовских дней,
плюс тенью - штукатурку на стене.
А так-то место лиственным и кронам
мохнатых хвойных дополняя вид,
открывшиймя по сторонам дороги,
качаться под разливом синевы,
и словно, бронзу покрывает окись,
укутать камни зеленью травы.
А в городе нам без того мороки.


ТЕЛЕВИЗОР

"Митрополит Содомский и Гоморрский "-
(не помню кто столь дедушку назвал) -
ну а вокруг - могутная братва,
молчат, чуток набычившись для форса.
У них на Рай надёжные права
что выражено облике громоздком -
пускай в мозгу лишь похоть да извёстка -
да с Богом уважуха и приват.
Все в золотых, роскошных пиджаках ,
тела прекрасны от прекрасной хавки -
в них даже пост не вытопил жирка.
Сейчас - винца дерябнут для затравки...
В краю горилки, сала, гапака
кацапские пылают камилавки.


ГУМАНИЗМ


Мы так считаем - люди все равны,
да варвары уж слишком волосаты.
Их вдоль границ кочующее стадо
таит в себе опасность для Страны.
Сидят небось и зырят из засады!
Конечно, мы противники войны,
но что поделать - мы окружены.
Что-ж если надо - это значит надо.
Возможно варвар тоже человек,
но он убийца солнечных оленей,
а так-же дивных, гладких рыб ловец,
и складыватель на зиму поленниц.
Нет, дрангнахостен только лишь ответ
на замыслы жестоких преступлений.

МЕСТЬ

Звучат призывы отомстить, и мы,
всем этим сукам отомстим сторицей -
бомбардировкой вражеской столицы
и прочим доведеньем до сумы.
Покажем черножопам бледнолицым
начто нам крылья разумом даны,
насколь умелы наши летуны
насколь ловки серебрянные птицы.
Они посмели как-то говорить
что наши объясненья не по сути,
так пусть узнают - это не каприз.
всё, господа , ужо не обессудьте -
мы сотни лет хранили боль внутри,
но близок миг святого правосудья !

ТАЙНА

Пейзаж вокруг бесспорно обладал
какой-то притягательною силой -
она меня и привела сюда .
Январских вод недвижная плита.
запечатлела, сиречь отразила
и то, что было кажется всегда,
и то, что исчезает без следа -
и облаков легчайшие кормила,
и фонарей янтарные шары,
аркаду, лодку, угол колокольни...
Всё это было часть большой игры,
фантазией иной, могучей воли,
всё - даже ветра зимнего порыв,
принесший отзвук древнего пароля.

ВОЗВРАЩЕНИЕ МЕНЕЛАЯ

"Им нравится быть подданными - ишь
как загалдели, аж себя не слышу.
Но втихаря ведь - матерят обыжно ,
лишь токмо ночи загустеет тишь.
Гляди, сколь плотно облепили крыши.
Соседи славный огребли барыш.
Толпа, что не пролезет даже мышь.
Сплошь нищета - скудней церковной мыши,
а тоже , блин, желают лицезреть
как Цезарь возвратился из похода,
пробитую солдатских касок медь,
Плюс воскресенье, чудная погодка.
Уж радости : домой вернулась плеть!.
А заодно и чадушек пофоткать."


ТАНЦУЮЩИЙ САТИР

Он бесподобен, пляшущий среди
больших камней на раскалённом склоне.
Вот - нехотя застыл в полу-поклоне,
приветствует расцветшие сады,
и облачко, что в солнечной короне
поплыло вдоль поверхности воды.
Но трепет бубна, словно повыдырь,
ведёт его в Святилище Гармоний...
Казалось мне - сатир сошёл с ума,
и в этот миг он над собой не властен,
что плотью стала Музыка сама -
гримасой рта, движеньем ног, запястий.
Не зная , сколь он смраден и космат,
уродец был насквозь пронизан счастьем.