о дожде, Будде и кусочке солнца

в этом городе снова дождь: наебали весна и лето. обещали тепло и свет - синоптический все ****еж это. воцарилась стихия вод, что внутри, что снаружи суши ты не найдёшь, из подъезда вышел и сразу в лужу, закрываешь глаза, думаешь, блять, гроза, вернуться домой? заказать суши? накачать фильмов или музыку слушать, всех заочно "любимых" спустить бы на тормоза, да в питер купить билеты, а там свобода и солнце слепит глаза, но главное никому об этом не рассказать и не написать где ты.
дороги и поезда дальнего следования имеют свойство лучше других лекарств лечить беспокойство, круче ***ни из зелёных бутылок дезинфицровать раны, можно спросить у Будды, вдруг это лучше нирваны?
просто закрой глаза, скажи: "Гаутама, ездил ли ты в купе в далекие страны? пил ли с другими путниками кружку крепкого чаю, говорил ли о том, о чем больше никто живой не узнает? смотрел ли за шторку оконную на красное-красное поле, в котором растут одни маки (а кажется это люди и новая революция, сгорающая под вечер). ты мог бы вернуться, друг мой, ещё на одно столетье, стал бы проводником, если хочешь - без дара речи, смотрел бы в окно или на перепутье или на пассажиров мысли, которые остывают и словно простые вещи находят где им прилечь бы, да сразу теряют значенье.
а какой-нибудь маленький мальчик тебе протянул бы печенье, мол, на, угощайся, а то ты такой невовлеченный в наше тихе счастье, что хочется пожалеть. и тут бы ты улыбнулся и понял как много грусти колеса сминают об рельсы."

и может быть он услышит и выглянет из просветленья своим золоченым глазом и скажет, мол, да, нирвана с поездом и печеньем не сравнится ни разу!

вечером воскресенья вернёшься, но, чувствуешь - в сердце кусочек солнца, который ты восемь часов вёз обратно и образ Будды, вот он сидит на твоей кухне, жуёт печенье и улыбается, ты думаешь "что за шутки?" просыпаешься. "нет, надо было такому..." идешь до крана умыться "какой Будда, какая нирвана, времени пять утра - мне не спится", а в ванной охапка маков тебя дожидается и уже никогда не забудешь застывшего в зеркале удивления.