Останется только один

Вода холодной жижей
Врываясь в сапоги,
Торопит тех, кто выжил
На суш большой тайги.

Они, покинув прииск
Идут вперёд гуськом,
И каждый что-то вынес,
В своём мешке тайком.

Ведь их уже тринадцать,
Всего, из тридцати,
Кто смог в живых остаться,
Кто может и дойти.

Злосчастный самородок,
Какой-то килограмм,
Их превратил в уродов
Без совести на грамм.

Их путь, отметив в трупах,
Желтеющих как медь.
В разорванных тулупах,
Их обглодал медведь.

Который людоедом,
Здесь с голодухи стал,
Идя за группой следом,
Никак не понимал.

Чтоб если убивали
Друг друга по пути,
Бросая не съедали-
Еда, как не крути...

И вот уже истошно
Кричит отстав хромой,
Живым он всеми брошен,
С поломанной ногой.

И равнодушным жестом
Медведь его свалив,
Стал кровь почуяв место
Грызть, даже не убив.

Какие тут уж чувства,
Когда вокруг зверьё,
И от инстинкта пусто,
Во взгляде на ружьё.

Остаться только должен
В живых всего один,
И самородок гложет,
Того кто впереди.

И каждый в лихорадке
Его спешит догнать,
И жёлтого металла
Добычу отобрать.

Ведь тот один кто чудом,
Всех, одолев, дойдёт.
Хвалить удачу будет,
Открыв кровавый счёт.

Не вспомнив как оставил
Последнего в бреду,
Когда в рюкзак отправил,
На золото еду.

И взгляд его не дрогнет,
Когда хвалясь при всех,
Он скажет: “Пусть подохнет,
Какой тут к чёту грех?

Подумаешь, людишки,
Всем им не повезло,
Зато достались мишке,
А это разве зло?

В борьбе за выживание
Живём мы до седин,
И в этом состязанье
Останется один...”