Три брата. Павел. Украинский дневник 2009

Дядю Павла я видела его лишь раз, в раннем детстве. Он запомнился веселым, симпатичным, добрым. Как сейчас помню: мы с сестрой и  папа со своим боатом Павликом, еще подруга их детства и юности Шура, которая так и не вышла замуж в деревне своей родной, они пригласили и ее тоже. Мы отдыхаем на берегу речки недалеко от дома бабушки и дедушки.  нам всучили  букеты огромных ромашек, - фотографируемся все вместе.
Потом я видела его на фотографиях, которые он присылал родителям.
Знала, что у него есть жена, тетя Аня( черненькая, похожая внешне на Эдит Пиаф, она работала медсестрой, ее фотграфия и сейчас висит в больнице на доске почета), что у них нет детей и что он хотел бы удочерить дочь брата, мою мою сестру. Да кто ж бы отдал! Сестрица, уже позже, в юности ездила в гости к дяде и тете, очень ей были рады.

...В начале войны Павлу не было еще 18 лет. Молодой человек допризывного возраста, он вместе с другими рыл оборонительные окопы. Во время одного из налетов Павел был ранен в ногу осколком разорвавшегося снаряда  и  ногу пришлось ампутировать. Павел освоил протез и не очень распространялся о своей инвалидности. А возможно, он был ранен позже, в бою? Как теперь это узнать?
Немцы, захватив Киев, родное село, квартировали в квартире в доме родителей. У него была собака, ученая, дрессированная им самим. И однажды, когда немцы поздно возвратились с вечеринки, она бросилась на них… Вскоре после этого немцы согнали жителей на площадь поселка ( вероятно для того, чтобы объвить-объяснить о новом порядке). Самый младший брат, Сергей, испугавшись, стал убегать. Ему велели остановиться, а он не послушался, и был смертельно ранен. На глазах Павла.
… В 43-м наши войска победно вошли в Сумы, Мирополье. Русские офицеры из разведроты снимали квартиру в доме его родителей. Павлу едва  исполнилось 18 лет и  он был опорой и поддержкой  родителей.
Но Павлу хотелось идти на фронт, на войну.  И он стал просить офицеров, чтобы онизачислили его в роту добровольцем. «А что ты умеешь делать?»- спросили его. – «Все!» - ответил он.  «Если добудешь бутыль самогона – зачислим!», - сказал офицер.  Мотанулся по селу – нашел! И был зачислен пулеметчиком в разведроту. Молодой человек, что знал он о войне? Да, уж, верно, не думал-не гадал, что ничего хорошего в ней нет.
В Брянских лесах, зимой, разведрота попала в немецкое окружение.
Держались три месяца. Когда закончились  все съестные припасы, начали резать коней. Вскоре есть было  нечего -  голодали: жевали кору деревьев, траву: чтобы работал желудок. К счастью, им повезло найти замаскированный погреб партизан (Брянские леса - угодья Ковпака, руководителя, начальника партизанского отряда): солонина, хлеб, зерно, мука, сахар.
...Дядя Павел в составе своей роты дошел до Берлина. Победу  встретил в Праге. Отбиваясь в засаде, потерял своего боевого друга: "Просвистел осколок... Я лежу живой, а друга убило. Чудом остался живой."

Вернувшись домой с войны, Павел и его брат Дмитрий долгое время ходили в военной форме, во френче и брюках- галифе.  Галифе были удобны, хорошо заправлялись в сапоги.
Однажды на танцах Дмитрий познакомился с девушкой, Верой. Один раз и бросил взгляд: симпатичная, с диковинными  раскосыми глазами, она поразила его воображение. Вместе с подругой она снимала небольшую комнату. И Дмитрий посетил их в один из  вечеров. Девушки, не имея мыла, стирали, отстаивая в воде  золу. Тогда в другой раз он принес им мыло. Его подарок был встречен улыбками, радостным, оживленным разговором.
Вскоре Дмитрий сказал брату Павлику: «Пойдем, я покажу тебе свою девушку». Тот одобрил выбор брата, подняв указательный палец: «Хорошая девушка, будет нашей!»
Дмитрий и Вера  решили расписаться и  Дмитрий забрал Веру в отчий дом:
платье, пальто и два платка принесла она с собой ...
И начали жить. В хозяйстве, помимо домашней птицы, завели корову. Та была очень бодливая, и Вера боялась ее. Спасал Павел: "Верка, давай ведро, я подою!"

 В то время хозяйство облагалось большим налогом. Если не платишь налог - изымают хозяйство, ту же корову. Однажды пришли за налогом, вечером пришли, стали мать ругать за неуплату.
- Нечем платить, - отвечает.
- Как это нечем? А ну, пошли в сарай!
Тут Павел, который затаился на печи, слез с нее и говорит:
- Куда?! Знаете, что я инвалид войны? - и спустил на них собаку, приговаривая: Да я вас сейчас постреляю! Это все моё!
Словом, выгнал, защитил мать. Перестали приходить.

Дядя Павел заслужил и получил два ордена Славы.
 Инвалид войны (потерял в сражении ногу),  за каждый орден получал каждый месяц по 12 рублей. На эти деньги можно было жить.
Но впоследствии эти выплаты прекратили, ордена потеряли ценность.  Дядя начал  ремонтировать, шить обувь. Вскоре он попросил исправить ему группу инвалидности с  третьей на  вторую, чтобы пойти работать в шахту, где рабочим-шахтерам неплохо платили. Понятно, никто не знал о его инвалидности. Однажды в забое сошла с рельсов вагонетка и стремительно двигалась на работающих в тот момент в шахте. Тогда дядя подставил ногу под колеса - все ахнули. А он улыбнулся, успокол всех и показал  протез ноги. Только тогда и узнали, что у него нет одной ноги.
Каждый год дядя получал отпуск и имел возможность отдыхать в санаториях Крыма.
Всего, по его подсчетам, он побывал в домах отдыха 22 раза.

Когда жена Павла умерла (ей было 52: сахарный диабет; видно, нелегкой была ее жизнь, жизнь ее поколения), дядя сильно запил, продал (пропил) всю мебель, но потом одумался, пришел в себя. Что смотреть в окно из городской квартиры - решил  жить на  природе.
Сначала приехал к родственникам в Сумы.
Со слов племянницы, слово дяди живое, искреннее:
- Нелька, что это ты наварила? Один буряк! Голодовка, чи шо? Фасоль любил в борще.Бедные, несчастные, один буряк едят!  Знал бы, сало привез. Давай завтракать! Неси все, что надо для завтрака.
 Павел   помогал  родным  в деревне убирать урожай, с шутками-прибаутками: они-то и помогли ему познакомиться с  Натальей. Она заинтересовалась, почему это соседка все смеется за работой, так и познакомились. Время спустя Павел и Наталья, как говорится,  сошлись и  прожили вместе 20 лет.

...Наталья заходит во двор, открыв   калитку огорода: за ее плечами видны початки кукурузы на высоких стволах. По лицу женщины видно, что некогда она была хороша собой: фактурное лицо, застенчивые движения, жесты. Трясущиеся от старости руки. Со слезами в голосе признается:

- Как тяжело стало одной...
И уже в доме (двойные рамы без форточек) говорит:" Не голый, не босый, еще бы пожил." -
- Он говорил что-то перед смертью? - спрашиваю я.- Даже не балакав, и речи не вел. Говорил: Наталья, я хоть и умру, а до тебя все равно прийду. Оттуда никто не возврашался...   Говорил : мне плохо. Пекло внутри. Хотел холодной воды выпить - не проходило... Я не могла помочь ему ничем.

Из рассказа знакомого, хорошо знавшего Павла в последние годы его жизни в поселке:
" В день получения пенсии - все знали - его встречали и просили на выпивку. Давал.
А еще, любил купаться: снимет протез, разгонится на одной ноге и - в воду.
Общаться, беседовать  любил.

Как смерть ни гони,
как ни думай о ней ,-
пришлет она вестей,
одну за другой,
пока одна нога в пути -
не успеешь до сроку
до дяди  дойти,
одно хорошо:
до 86 дожил,
трубки стал отвергать,
и на... посылать
дети приедуют…

Он ждал, дети приедут... Опоздали на две недели. А может, он не хотел, чтобы его видели в этих медицинских трубках…