счастье единственно

истекаю неистово, как будто последними каплями выжатыми на прощание.
чёрт побери, никаких не было и не будет тут обещаний!
на коленях стёртых до крови о грубый в ванной палас,
да плевать кто и что может подумать или сказать о нас.
тогда вот в июне, задыхаясь от нехватки воздуха в пространстве душном,
всё оказалось смешным давно, прошедшим, да, в конце-концов, просто ненужным:
над туалетным столиком висит зеркало, треснувшее от ударов моей головы в тот вечер,
никогда не думала, что настолько хотеть - одновременно, оказывается, физически покалечить:
вставать с кровати утром следующего сущий ад, что в синяках может быть вся шея.
ори на меня, как тогда, что от стонов только лишь хорошею.
шарф в жару и двухнедельное табу юбкам и платьям,
убивай меня и дальше, сжимая между собой и стеной в объятиях,
расстёгивай пуговицы моих рубашек, и плевать, что работа и могут слышать, -
снова сумасшедшая гонка, снова безумно, но сдержано дышим.
снимая остатки белья, ты замедляясь смотришь в глаза непрерывно,
да никогда я не думала что настолько может быть срывным -
чтобы chill out в ресторанах, стены чьих-то домов поздним вечером,
внешне всё просто безумно и совсем неэтично калеченно,
да вот только внутри каждый из нас знает предел как только возможно узкий,
ты обращаешься ко мне на испанском, я отвечаю в глаза и по-русски.
язык разговора не имеет совсем никакой разницы, важен предмет,
и теперь единственное чего у нас на пару на какое-то время нет -
разбитых моим затылком зеркал над туалетным столиком в ванной