Стремнина

Пассажир поезда считает себя не властным над судьбой.

Данное заблуждение порождается: пониманием предопределенности расписаний; невозможностью управлять наличием билетов; случайностью ужимок проводниц и поведения соседей.

Но ведь это ты сам, ты сам и никто иной принимаешь решение ехать!
Только ты добровольно отдаёшь себя во власть этой стихии, где ничего не можешь решать за себя.
Так что же ещё тебе нужно!

В неровен час, когда по всем телеканалам Юлия Высоцкая готовит обильный и неодинаковый завтрак принцу Эдинбургскому, ты берёшь свой затёртый саквояж и уезжаешь на вокзал прямиком в лапы судьбе.

Ты встречаешься глазами с кассиршей, которая только одна и может знать, куда несёт тебя нелёгкая, но ни за что не выдаст эту тайну никому кроме дежурного по вокзалу и задумчивой гражданке в справочном бюро, которым всё едино в этом сумбуре прибытий и отправлений.
Но и она, кассирша, не властна над твоей судьбой.
Миссия кассирши лишь обменять билет на деньги, и разве не ты сам, сам называешь ей пункт своего назначения, наивно полагая это своим назначением.

И вот после закономерного опоздания на 10 минут прибывает поезд, и ты лезешь в него со своим саквояжем, поздоровавшись с проводницей и всучив ей свой билет.

Ехать тебе целое воскресенье, весь день, до темноты, до прохладного ветра, наполняющего среднерусскую равнину – мимо побеленных уставших домиков, фруктовых садов, детворы пасущей немногих коров, - и кажется будто мальчишки и девчонки машут поездам не по своей воле, а выполняют задание – пасти, орать поездам – московским сильнее, а идущим на юг к морю – радостнее, валяться в траве, глядя в голубизну и, прищурив глаза, увидеть, как плывут обрывки облаков – всё быстрее и быстрее, до полного захлопывания ресниц, - а открываешь глаза – они на месте.

Ты прыгнешь на верхнюю полку, уляжешься ничком, и будешь смотреть в припущенное окно, в узкую щель через которую врывается ветерок, несущий прохладу из полей, тяжесть мазута и креозота от встречных поездов; делать вид, что тебе безразличны остальные пассажиры, отгадывающие кроссворд проданный здесь же улыбчивым инвалидом без руки,- и как только умудряется одной рукой раскладывать газеты и торговать, давая сдачу.

Соседи задумаются над словом на «С» из 9-ти букв – «место в реке, где течение особенно сильно»; ты им дашь помучаться, погадать и небрежно, перевернувшись на бок к стене, отчётливо с усталым выдохом скажешь – стремнина, и, сделав вид, что задремал, будешь ловить на себе уважительные поглядывания, и ждать, когда они сами обратятся, оказавшись в тупике – а ты всё слышал и готов.

И какова бы ни была твоя судьба, тебе не пофартит с этой худенькой то ли казашкой, то ли калмычкой 25-ти лет, потому что ты сам выбрал этот поезд, и она не звала тебя ехать с ней в один город.

Она окажется дочерью офицера и медсестры, наполовину казашкой, курящей с тобой в тамбуре и готовой идти с тобой же через межвагонное пространство в ресторан, оставив вещи на доверие понимающим соседям – ни капли иронии, хитрецы в глазах, а только понимание общей дороги, пути, общего стука колёс – стали о сталь.

Вы будете есть салат, омлет с ветчиной, выпив по 50 закарпатского коньяка. Она не будет разрешать платить, но ясно же, что это ты предложил пить коньяк.

Выяснится, что ты знаешь все слова на свете – ну, почти и даже стихи, некоторые, штук 100, а может и больше, а у неё никак не понять есть ли кто на этом свете. То ли есть, то ли нет, то ли одно из двух, но она могла бы завтра увидеться, если на работу не вызовут срочно – там переболели все и огороды.

Потом она будет прислушиваться, как ты болтаешь о смысле жизни и жизни смысла с дедом – школьным учителем математики на пенсии или экономистом стройтреста.

Так и пролетит часов восемь и совсем стемнеет – скоро вам выходить, а поезд уедет дальше; и никакой судьбы на самом деле нет, а есть расписание, опоздание и стук колёс.