Голос-ввысоцкому

Непропетого слова язва,
награжден тобой и наказан.
На краю у моей эпохи  
и стою, и сплю на горохе.
          ***
На Руси платье в мелкий круг -          
    цветасто,          
будто гласный открытый звук               
  на согласном.   
На трехрядочке россыпь,  ох -               
  разногласка.  
А в углу горох и плеть -               
  для острастки.  
        * * *               
По России дороги в рытвинах - 
путь неровен.
Меня гладью судьба испытывает,
  принца крови.
Все продумано, распланировано,
не надеюсь,
что кому-то там импонирует
самодеятельность.
Наперед все шаги расписаны -
вот те, нате,
не споткнитесь, товарищ, мыслею
       о плакатик...
    * * *
Все рассветы играет радио,
в трубы дуя.
Меня время балует-балует,
обалдуя.               
Но в ночах моих сны опасные               
мя тереблют,     
и от стенки, с подушки ласковой     
в пыль, на землю. ...     
Почему в мире правильном и хорошем     
нахожу, будто кем утаенную зла горошину.        
И упрятать такой "подарочек" зря стараться     
хоть под двадцать перин гагарочьих           
                и матрацев.       
Я с асфальтика на обочинку - не отыщут.     
И пойду себе потихонечку - принц и нищий.     
По Руси пойду, где все славненько,     
                и все плохо,               
погоняюсь за правдой-правдынькой               
           скоморохом.     
* * *     
Не желали ль, мать с отцом, сыну плоха вы?     
А сынок-то ваш того - шут гороховый.     
И не в пользе, но в гульбе успевает,     
И что думает себе - шут-те знает...
  *  *  *
Ту премудрость-околесь   выдал сам ли ты -
шуты главные и есть         принцы-гамлеты.
Время тащит прецедент    из прошедшего -        
все на тот же на процент   сумасшедшего.
* * *        
Не в палаты рвусь,    шут гороховый.
Твои принцы, Русь, -    скоморохи.
И поют они, и дурачатся,   
Только зло от них не упрячется.
Ни в потемочки, ни по щелочкам   
даже малое-малое семечко.
* * *
Кто-то с голосом на свет - уже с гонором:         
“Я  родился! Это я!" - во все горло.
Ну а кто-то не орет, больше слушает,
и привычный жизни ход не нарушит.
Но коль бедами судьбу напитает,
так и голос, как себя обретает.
На печенке настоит,  и - к народу...
И вопросы говорит - "мутит воду".
А народ-то, ох великий молчальник,
И особо, если  рядом начальник.
А то вовсе кренделя понакрутит,
наклепает, наплетет, напаскудит,
человека ни за что замарает...
Ой, что делает народ, сам не знает.
Сам и жрет же эту грязь безобразную...
Говоришь, вот, голоса... они разные.
***
В чужое не рядиться
рассудка достает.
Мне б песни петь, как птица,
да голосок не тот.
Не так  связались связки,
не те гортань, язык...
И я пою с опаской -
не перейти на крик.
Но коль на зов спасенья
не отклик, а испуг –
зачем мне птицы пенье
средь трусов и паскуд!.
***
Пока язык не выдан
за стимул-чистоган,
моя судьба-планида
народный балаган.
Там равенство - основа
шута и короля,
и там свобода слова
тра-ля-ля-ля-ля-ля.
***
Бойтесь юмора шутовского -
нет свободней свободы слова.
Нет охранней его богатства.
Нет целебней его лекарства.
* * *
От горохов-царей и далее   - 
кто решится во-услышание
правду-матку впрямь и с подвохом?
Кто? окроме шута горохового!
Но и платит он сполна  ж   -   
жизнью в полосах
за единственную  блажь      -   
право голоса...