Самый последний бой

ПО МОТИВАМ РЕАЛЬНОГО СОБЫТИЯ, КОТОРОЕ
        СЛУЧИЛОСЬ В НАЧАЛЕ 90-Х ГОДОВ
        ПРОШЛОГО ВЕКА.

                1.

Восьмой десяток, а я на поле, –
Верчусь, как будто мне четвертак.
Хлебнул досыта солдатской доли,
Теперь соседи твердят:"Кулак!"

А я лишь сызмальства не страдаю,
Что водки нет на моем столе,
И потому-то не понимаю
Живущих впроголодь на земле…

Единственный сын погиб в Афгане,
А через месяц жена ушла.
Но, душу водкою не испоганив,
Я с головою нырнул в дела.

С утра до вечера я колдую;
Коровы, пасека во дворе.
Не продаю ничего, несу я
Свою продукцию детворе,

Что в детском доме недоедают,
В подушку плачут и мам зовут.
Как плохо им, я прекрасно знаю,
И ради них на земле живу…

                2.

Сегодня, ироды, не убили,
Лишь баньку новенькую сожгли,
Но, скалясь гнусно, предупредили:
Мол, не заплатишь, тогда смотри!

Три дня на раздумье бандюги дали
И укатили. Совсем хана?...
Я с грустью вынул свои медали,
Со вздохом выложил ордена.

Крутые парни, крутые тачки.
Но невдомек им – и я крутой.
С войны патронов осталась пачка
И Вальтер целенький, наградной.

Еще сознаюсь, – ну не святой я,
Пяток припрятанных есть гранат.
Ну, что ж, ребятки, готов я к бою, –
Что мне эсесовский ваш отряд?

                3.

Я, как разведчик, все сделал с толком;
В село бандитам заказан путь.
Надел военную гимнастерку
И орден Славы – себе на грудь.

Вот по ухабинам Мерседесы
Прут из последних немецких сил;
Да только выезд в село из леса
Упавший тополь им преградил.

А я окопчик себе построил,
Как и положено на войне.
Швырнул гранату – разведка боем,
Скажу – удавшаяся вполне.

Одна машина – горящий факел,
Из двух – разбойнички, что горох.
Вестимо, каждый готов был к драке
Лишь против женщин и стариков.

Они, толкаясь, ко мне бежали;
Ну, что ж, вот пара еще гранат.
И все на землю тотчас упали, –
Я, хоть старик, но еще солдат.

Со вздохом вылез я на дорогу, –
Все трупы, не в кого мне стрелять…
А слез непредвиденных будет много,
У каждого есть и отец, и мать…

Сжимал в руке я ненужный Вальтер,
Впадая в отчаянную тоску.
И, словно сверху следил, как пальцы
Подняли мой пистолет к виску…