Борис Рубежов. Заметки о стихах-3. Перекличка

 http://rifma.com.ru/Rubejov_05.htm#

   Сегодняшние заметки, третий их «выпуск» я хочу посвятить одному-двум, не больше, стихотворениям трёх поэтов, двое из которых печатаются в "Русских рифмах", а третьего давно нет среди нас, но стихи остались. Это Игорь Солнцев, затем ваш покорный слуга, автор этих заметок, и поэт Анисим Кронгауз (1920 – 1988.) . Учитывая, что стихи Игоря Солнцева мне понравились, а двух других названных я критиковать не буду по той же причине, данный выпуск будет не критическим. Просто заметки, впечатления. Да, поскольку необходимо будет упомянуть, где и как я недавно в который раз вспомнил о читанных давно стихах Анисима Кронгауза, скажу, что мельком мы коснёмся имени Наума Басовского. Так что всего четыре автора и столько же стихотворений.

          Игорь Солнцев

Не называл себя поэтом я...
Не называл себя поэтом я…
Хотя душа рвалась в заоблачье,
Но жизнь стальным стянула обручем –
Седел поэтому.

Росло посаженое дерево,
Рос сын на радость солнцем-гномиком…
Но не построил я ни домика,
Ни дома-терема.

Хотя работал честь по совести -
Ни похвалы, ни денег не было…
Переписать бы жизнь всю набело
Романом-повестью.

Мне далеко до буревестника…
И не медалями-наградами,
А за кладбищенской оградою
Отмечусь крестиком…

   Стихотворение построено на использовании широко известного выражения, однако, это далеко не пересказ, скорее, аллюзия, и аллюзия, умело и тонко использованная. А использование привычного канцеляризма ли, бытового выражения «отмечусь крестиком» вдруг воспринимается совсем иначе благодаря способности автора остро чувствовать жизнь. И смерть. А что ещё требуется от поэта? Осознанно или случайно выбранная строфа с дактилической рифмой, как видим, предоставляет автору большую свободу изложения и выбора слова. Кстати, шероховатость есть: «жизньвсюнабело».

   Теперь о себе, любимом. Много лет назад, в те уже не лучшие времена, которые сейчас кажутся прекрасными по сравнению с нынешними, я написал стихотворение:

          Борис Рубежов
                * * *
Крепкий и хозяйственный мужчина
О семье подумать должен сам,
Я построил дом из паутины,
Что открыт двенадцати ветрам.

Нет проектов радостней и лучше,
Думал я, и, замысел щадя,
Пусть к нему рассвет протянет лучик
И умоют капельки дождя.

Но орбитой, Господу знакомой,
В облачке из атомной пыли
Он летит, пустой и невесомый,
Прочь от обезумевшей земли.

И только спустя значительное время я осознал, что эти мои стихи – своеобразная внутренняя перекличка с запомнившимся с юношеских лет стихотворением Анисима Кронгауза из маленького его сборника, название которого сейчас не вспомню, в сети не нашёл, сборник был в чёрной бумажной обложке. А стихотворение, вот оно:

                * * *
Строил дом человек. Сомневался –
Долговечный ли выстроит дом?
Надрывался, из сил выбивался,
И остался доволен трудом.

Чтоб железу и дереву ливень
Неопасен по осени был,
Дважды всё человек проолифил
И подкову на двери прибил.

И, сверкая счастливой подковой,
Пятьдесят или более лет,
Дом стоит на пригорке, как новый.
Человека полвека уж нет…

Анисима Кронгауза тоже давно нет с нами. А стихи есть. И сравни, дорогой читатель, все три. Только по-честному.
И вдумайся. В первом мы читаем о вечной человеческой трагедии, написанной от первого лица, и в чём-то глубоко личной, авторской. Во втором – отражение ужаса существования в двадцатом веке, чувствуется пафос и надлом, тоже глубоко личностный. А в третьем всё идёт спокойно-повествовательно. Не о людях вроде даже. Ну, дом и дом. И только последняя строчка, Schlagsatz, неожиданная ударная концовка, как учили нас в институте. Надо ли говорить, какое сильнее. Хотя всё – стихи.

И последнее. О знакомом в далёкие детские почти годы (как-то не пишется о себе: юношеские) поэте Анисиме Кронгаузе мне довелось услышать ещё раз как об учителе чудесного русского поэта Наума Басовского, который сейчас живёт в одной стране со мной и даже в одном городе. В начале года я был на его вечере. Не место и не время сейчас говорить о его творчестве, но поразило меня, как он держался. Высокий, солидный и серьёзный человек, написавший немало замечательных стихов, читал и спокойным тихим голосом отвечал на вопросы, но как-то неловко чувствовал себя на сцене. А стихи – вот одно только из многих и многих. И тоже о тщетном.

                * * *
Солнцеликий шафран и осеннего цвета реган
и в задумчивых гроздьях провисшие серые плети…
Разорви моё сердце, тоска по чужим берегам –
я забыл их, забыл,
я не видел их столько столетий!

Низкий медленный хор под янтарный заздравный стакан,
заклинанья любви и в ночи колыбельное пенье…
Разорви моё сердце, тоска по чужим языкам –
я забыл их, забыл, не умея найти примененье.

Мне отпущенный срок я бездумно и вяло прожил:
не взошёл на вершины, боялся заглядывать в бездны…
Разорви моё сердце, тоска по святыням чужим –
я забыл их, забыл,
и молитвы теперь бесполезны.
                1986.

Так постепенно, неожиданно даже для меня самого, дорогой читатель, мы перешли от дома к человеку, в нём живущему. Давайте посмотрим на него внимательнее. Его зовут не только Наум Басовский. У него шесть с половиной миллиардов имён. Постараемся не затеряться в этом множестве.

Искренне ваш
                Борис Рубежов.

См. также:
 Борис Рубежов
Заметки остихах-1 (Неприятно личные заметки о стихах?)
Заметки о стихах-2 (Крик о несбывшемся или Быстрый снайпер)
Заметки о стихах-3 (Перекличка)
Заметки о стихах-4 (Иван, помнящий родство, и другие)

 
 Опубликовано в "Русских рифмах" 27.09.2005 г.
 
  © Борис Рубежов