Окно в Июль

Откровенный разговор


Не отводи глаза и капли слёз
не прячь.  Они – не слабость, неизбежность.
В них наша боль, но с ней, любовь и нежность,
в них нашей безнадёжности безбрежность
и шутка – жизнь, что принята всерьёз.

Не уходи от разговора в тень,
суть  наших дней отнюдь не в разговорах.
Беда уж налилась у века в порах
и ясно, что развязка грянет скоро.
И, всё-таки, встречая новый день,

дари ему улыбку.  Краток век,
но сладок мёд его даров и счастья.
Нам довелось с тобою постречаться,
попробуем поменьше разлучаться,
покуда вечность не коснулась век…




Побеги


Оступилась судьба – лошадка,
потеряла привычный путь.
Пол беды, коль в пути не сладко,
хуже коли темно да шатко,
и беда переходит в суть.

Оглянуться – дороги строчка,
вдоль дороги – столбы, леса.
Жизнь – коротенькая отсрочка,
неминуемо грянет точка,
где кончаются голоса,

руки, лица и всё иное,
что в толпе выделяет нас.
Всё, что минуло стороною,
назовём, повздыхав, судьбою
и в недолгий собьём рассказ.

Но лошадка пока плетётся,
нет, скорее, несётся вскачь.
Память – блёстки на дне колодца,
что не видят луны и солнца,
слышат вздохи, мольбы да плач.

Понапрасну.  Недолги сроки
нам да памяти.  Тают дни,
пьют короткого века соки,
но побегами всходят строки,
может нас отразят они…




У мокрого окна


Дождь, ударяясь о стекло,
его вылизывал, не ранил.
Как будто прошлое текло
по хрупкой и прозрачной грани
меж тем, что было и грядёт,
без права соприкосновенья.
И память – жизнь наоборот,
ловила влажные мгновенья,
но не умела удержать.
И мысль, чуть вспыхнувшая, гасла.
Так режет лезвие ножа
брусок подтаевшего масла,
почти не оставляя след,
но разделяя бессердечно.
На повторенье права нет.
Все расставания навечно
в одну сливаются печаль,
которую утешить нечем.
И ветерок относит в даль
обрывки бесполезной речи.
Змеистые полоски строк
текут оконною страницей.
И завершается виток,
чтоб в тот же миг возобновиться…