p. s

Из облака, из терпкой алой пыли
Ты выжата назло другим героям.
Я стану тем, кем многие лишь были
И стыли в чужеродности обоев.
Прими меня, задернув занавеску,
Смени белье и лучшую подругу.
Глаза с утра начищены до блеска…
По тормозным путям дойдем до Луги…
И перестанем спать под одеялом,
Укрывшись перетоптанной травою.
Ты плакала, потом опять смеялась,
Сама с собой… И новою кривою
Бежала от меня по звонким струнам,
Кричала и боялась оступиться.
Я ждал… И в этом месиве подлунном
Не знал, как выжить, знал, как не напиться,
Не говорил, хотел писать и верить.
Язык на каблуке и вкус предплечий,
Так странно… Не понять и не измерить,
Не погасить и молча изувечить
Семь судеб мягким, легким поцелуем.
Так боги все за нас давно решили:
Тебе быть одинокой, мне – холуем.
Мы опоздали или поспешили?
Не думай, просто выплюни. На шее
Затянется струна – ты ей бежала.
И вздох ТАМ станет дном, спина – мишенью,
Слова – крестом, а взгляд – осиным жалом.
Не перепутай сны с ночной печалью,
Стеклопакеты - с запахом за ними,
Молчанье - с тем, что было до молчанья
И после… Перечитывай с другими
Меня… Меж рестораном и кроватью
Не вспоминай, уткнувшись в бархат ночи.
Стони не от меня в парадном платье,
Разорванном на пьяном пляже Сочи.
И в Лондоне пиши гуашью лето,
Выбрасывай холсты с моим дыханьем.
Я допою один то, что не спето,
А ты забудешь текст. И я за гранью
Тебя, но все еще внутри – так вышло.
Я сам с собой, как ты, с чужой душою.
И я опять пишу, ты тоже пишешь
Не обо мне. И я не за тобою
Иду, следы теряют четкость линий.
Пугаюсь снов и слов, слогов и строчек.
На окнах дождь, а на ресницах иней
Знобит, и голос сетью обесточен.
Глаза с утра начищены до блеска.
Не знал, как выжить, знал, как не напиться.
Все та же, цвета неба, занавеска.
И страх на влажных струнах оступиться.