Врата

                ВРАТА


Уже у самых врат, угрюмых Фермопил
Персидский грозный царь лазутчика заставил
К спартанцам проползти; а после допросил,
Раб утаить и мелочи не вправе.

«Хотелось бы узнать: последний этот час
Не сокрушил ли в них настроя боевого,
И не иссяк ли сил и храбрости запас
В предчувствии конца немедленного злого?

Чем заняты они – заранее скорбят,
Или богов глухих тревожат обращеньем?
На жертвенный огонь с надеждою глядят,
Скрывают в пальцах дрожь? Заметно ли смятенье?

Молчат или ведут с опаской разговор, –
Есть дело ли до них их собственной отчизне?
Не выкопать могил в камнях, в подножьи гор,
И некому рыдать на предстоящей тризне!»



Доспехами бряцал недремлющий дозор,
Ночь таяла; рассвет перстами небо красил.
В долине среди войск – разубранный шатёр,
Минута тишины, не меньше, есть в запасе.

Лазутчик доносил: «Спокойны все они, –
Так ясно различил, как полог этот вижу;
Горели там костры; спартанцы здесь одни,
А подойти ещё нельзя мне было ближе.

Без всякой суеты, – нет буднишней забот, –
Меняли караул; похлёбка их дымила.
Их мало, и они почти наперечёт,
У них резерва нет, и крепкого нет тыла.

Не внове будто им подобные бои,
Они с небытиём, мне показалось, дружат:
Расчёсывали волосы свои,
А кто-то правил вдумчиво оружье.»

                4 марта 2009