Лужа

   Лужа деловито раскинулась на дороге у нового, только что выстроенного ста пятидесяти метрового панельного девятиэтажного дома, похожего на небоскрёб, уложенный на лопатки, с двумя причудливыми изгибами, с бесчисленными глазами-окнами, зажигаемыми по вечерам новоселами. Последние были несказанно рады тому, что им, наконец-то, удалось выбраться из коммуналок и «хрущеб» и получить своё собственное жильё. В начале семидесятых этот единственный дом вдоль небольшой улочки казался верхом архитектурной мысли. И вот Лужа  прочно обосновалась на дороге сразу после первого осеннего дождичка по окончании планировочных работ.
       Позднее, когда дом обступили такие же «серые  коробки» и народ начал обзаводиться автомобилями, оставаться чистым, даже пройдя по тротуару, было практически невозможно. Проезжающие машины, непривыкшие тормозить, а тем паче уступать дорогу вечно торопящимся пешеходам там, где нет светофора (чай не заграница: кто сильнее, тот и главнее) обдавали жидкой грязью снующие потоки горожан. Нахально светясь широким зеркалом воды, строя дразнящие рожи отражающимися в ней облаками, Лужа царила в центре дорожки, как сварливая неуживчивая хозяйка коммунальной квартиры, подчас подавляя своим свирепым видом всеобщее недовольство и узаконивая тем самым стихийно возникший порядок вещей.
     В конце ноября, когда дожди уставали прыгать босиком по земле, налету превращаясь в сверкающие слезящиеся звёздочки, когда поверхность Лужи по утрам покрывалась тонкой хрусткой  корочкой льда, её козни ожесточались. Лужа по-свойски, без жалости и сострадания расправлялась с руками, ногами и другими частями тел незадачливых пешеходов. Тем самым, призывая народ к бережному обращению с окружающей средой, ибо считала себя неотъемлемой её частью, по праву занимавшей своё место.
     О, как  любила она, когда случалась авария, и  в подвале дома собиралась вода, а терпеливые жители, утомлённые борьбой с размножившимися представителями андеграунда – кровососущими «шприцами», жаловались во все инстанции, начиная с начальника ЖЭКа и кончая Господом Богом. Тогда во двор приезжала большая машина и выкачивала из-под дома  образовавшийся водоём, пополняя постоялицу дороги не одним десятком  литров воды, тем самым, переводя её из разряда мелких  в совершенно иное качество. Лужа становилась похожей на озеро. И жителям приходилось обходить её за полквартала, чтобы попасть к соседнему дому. Деревья-льстецы начинали нашептывать ей комплименты. Только в жаркие денечки, становящиеся редким приятным исключением  летней погоды средней полосы, удавалось увидеть как Лужа медленно, будто не хотя, пересыхала,  хлюпая, судорожно хватая воздух, оставляя после себя разводы в грязных трещинах – пятно на асфальте. Но, не проходило и недели, и она снова сияла своей зеркальной непогрешимостью на виду всего честного народа.
     Где тот горемыка-инженер, пропустивший малюсенькую решёточку и колодец на асфальте? Что с ним стало после каждодневных проклятий отпускаемых в его адрес забрызганными горожанами? Да жив ли он, бедолага? А вот Лужа жива и будет существовать долго,  напоминая людям о  лени и расхлябанности.

Август, 2003