45. Улыбка Чеширского кота - Виктор Лебедев

(ответ М. Павичу)

Стояла невыносимая жара, заставляющая плавиться мысли и, то и дело, вытирать носовым платком лоб и шею, глотать воду и жадно ловить струи горячего воздуха, врывавшегося в полуоткрытое окно. Пот ручейками стекал по рукам и спине, влага скапливалась в подмышках, а сиденья автобуса были влажными.
- Черт меня дернул ехать в такое пекло на дачу! – так думал Миша, сидя у окна под палящими лучами солнца, норовившего прожечь насквозь его растаманскую панамку, выворачивавшего души наизнанку и заставлявшего смердеть весь этот убогий люд, набившийся под завязку в четырехколесное корыто. Люди вокруг напоминали вареные и не особо качественные сосиски, а точнее, сосиски из некачественно приготовленного мяса.
Вялые тягучие мысли медленно текли, давая свободу единственному желанию – оказаться подальше от этого места, где-нибудь в тени раскинувшегося дерева рядом с речушкой, с ледяной банкой пива Балтика №7 в одной руке и с пакетом чипсов в другой.
В трех шагах от Мишиного места две девушки вели непринужденный философский разговор:
- Я ему так и сказала, пусть валит, а я с ним больше не пойду никуда, - захлебываясь, голосила одна девица в цветастом платье со следами пота под мышками – та, что была немного крупнее своей подруги.
- Молодец, Людка, - гнусила вторая, поменьше ростом, но грудью на размер больше, - а я вот не могу как ты, день-другой позлюсь, а потом прощаю. Да я уже и не могу без него.
- Ну и дура, давно бы нашла себе кого-нибудь получше, - цветастая шмыгнула носом, - вон их сколько, только руку протяни – сбегутся…
Мише захотелось встать и дать в морду этой сучке.
Стояла невыносимая жара, заставляющая вытирать носовым платком плавящиеся мысли и жадно ловить струи горячей воды, врывавшиеся в полуоткрытое окно. Пот ручейками стекал по рукам и спине, влага скапливалась в сиденьях автобуса, а подмышки были влажными.
- Черт меня дернул ехать в такое пекло на дачу! – так думал Миша, сидя у окна под палящими лучами солнца, норовившего сжечь весь этот убогий люд, выворачивавшего наизнанку его растаманскую панамку и заставлявшего смердеть набившееся  под завязку  четырехколесное корыто. Вареные и не особо качественные сосиски, а точнее, сосиски из некачественно приготовленного мяса вокруг, напоминали людей.
Вялые тягучие мысли медленно текли, давая свободу единственному желанию – оказаться подальше от этого места, где-нибудь в тени раскинувшейся пальмы рядом с бескрайним морем и двумя ледяными банками пива Балтика №7 в корзинке со льдом.
В трех шагах от Мишиного места две шлюхи вели непринужденный философский разговор:
- Я ему так и сказала: «Катись, ты мне на хер не нужен», - захлебываясь и пуская слюни, голосила одна дура в цветастом платье, потеющая как слон – та, что была толстозадой.
- Круто, Людка, - гундосила вторая, поменьше ростом, но с большими сиськами, - а я вот не могу так, позлюсь-позлюсь и прощаю. Да я просто на него запала.
- Ну и дура, он у тебя сопливый какой-то, - цветастая шумно сморкнулась, - эти мужики… только руку протяни – сбегутся…
Миша кулаком методично и расчетливо выбивал дурь из головы этой суки.
Было нестерпимо жарко. Тошнило. Плавящиеся мысли врывались в полуоткрытое окно. Подмышки стекали по рукам и спине, влага скапливалась в сиденьях автобуса.
- Какого *** я поехал в такое пекло на дачу! – так думал Миша, сидя у окна посреди этого убогого люда, выворачивавшегося наизнанку на его растаманскую панамку, прожженную смердящими лучами солнца. Салон был полон протухших сарделек.
Вялые тягучие мысли медленно текли, давая свободу единственному желанию – утонуть в океане среди плавающих айсбергов, усыпанных банками пива Балтика №7.
В трех шагах от Мишиного места две ****и вели охуенный философский разговор:
- Я ему так и сказала: «Иди на ***», - брызжа слюной, голосил потеющий цветастый толстожопый слон.
- Ни въебаться, - поносила вторая, дрыщ с обвислыми сиськами, - а я вот не могу так. Тащусь я от него.
- Тупая, - цветастая пернула, - это же кобели… помани – сбегутся…
Миша превращал в кровавое месиво ее лицо, рвал косматые волосы, крушил ребра и раздирал кожу.
А за окном маячила, постепенно растворяясь в воздухе, улыбка Чеширского кота…

Июль 2006 г.