Людоед

Не поверите, такая вот сенсация,
Шел я парком, мимо зарослей акации,
Время позднее, часов двенадцать вечера,
Вдруг выскакивает человек навстречу мне.
Глаза кровью налились, так и бегают,
Выражение лица плотоядное,
Все, пропал, сейчас со мною он сделает
Дело темное, глухое, неприглядное.

Никого вокруг, попрятались жители.
Не похож чего-то он на грабителя,
И пропитым и прокуреным голосом
Говорит такое, что дыбом волосы:
"Кошелек, коль есть в кармане, можешь выбросить,
Эта вещь не для меня, она коммерческая,
А тебя, друг, буду вынужден я зарубить,
Моя пища - мясо человеческое!"

Он маньяк иль людоед, а может кто еще,
Достает топор из сапога, чудовище.
Мне теряться ни к чему, пнул ниже пояса,
Он свалился, захрипел, лишился голоса.
Я - еще разок, на этот раз по голове,
В каратэ не зря же я занимался год,
Все, затих, как падаль растянулся на траве,
Съесть меня хотел, пускай теперь пооддохнет.

Если он хотел рассчитывать на меньшее,
Нападал бы на подростка или женщину.
Оставлять его лежать не годиться, и
Поднял, руки заломал, отвел в милицию.
Раскололи мужика в отделении,
Оказалось, родом он из Ленинграда,
И впервые встал на путь преступления
В сорок первом, в Ленинградскую блокаду.

Что творилось там, теперь известно каждому,
Люди мерли на ходу в ту зиму страшную,
И он стал, гад, чтобы с голоду не подыхать,
У покойников втихую мясо отрезать.
Да, такие в Ленинграде были субчики,
Их расстреливали без суда и следствия,
Ну а этот уцелел, и тайно в супчике
Варит пищу человеческого бедствия.

Откормился, человечина - экзотика,
К человечине привык он, как к наркотику.
И когда блокадный голод закончился,
Он на кладбище могилы рыть устроился.
Тошнотворно, но могилы он расскапывал,
Продолжалась десять лет та история,
Но не думал извращенец, не предполагал,
Что заменят погребенье крематорием.

Мясо негде трупоеду стало добывать.
Остается что? Людей на  мясо убивать.
По всему Союзу он проездил много лет,
И полсотни человек отправил на тот свет.
Да, такое, братцы, раз в сто лет случается,
И конечно на судебном заседание,
Не колеблясь, как в законе полагается,
Присудили к высшей мере наказания!

                1981 год