Уходят тревоги с часами...

Уходят тревоги с часами,
Оставаясь далёкими днями.
И, уходят друзья – как цыгане
От разбитой кибитки в саване...

Остаются фотографии, снятые
Памятью. Не запечатаны
Конверты с ликами святых...

Удары словами под дых...

С расстановкой. А сзади – всё меньше,
Как друзей, остаётся цыган...

Не понять – то ли сыт, то ли пьян...

Не понять: за домашней тоскою
Все мы видим что-то другое –
Освячённое первостью слов
И искренностью голосов,
Охрипших от песни сквозь силу...

Мы спешим, и, спешим мы в могилу
Что рядом с кибиткой в саванне,
С туманом из слов: всё – в обмане,
В огнях, отражённых глазами
(Кибитке достанется пламя,
Оживлённое родною рукою)...

Люди – падут и без боя.
Люди – уйдут и забудут.
Люди – умрут, и, отрубят
Последним мучительным словом..

Принять все давно уж готовы
Неизбежную горечь утраты...

Случается в жизни расплата –
И, лезут в глаза фотографии
С клеткой чужой эпитафии,
Заснятые где-то в горах
Нашей жизни. Где бунтует монах,
Продавший дъяволу душу
И, морю – морю без суши
( Где непонятны картины,
Где вижу согнутые спины
Пружиной искривленных слов
И дыханием виселиц-сов)...

А  друзья всё уходят – понять
Не могу, не хочу принимать
Потери по оплаченным счетам.
Кого смогу – никому не отдам,
Хотя б ненадолго : до смерти.
Люди! Не верьте! Поверьте!
Ушедшим в былое годам...

А любят – запутанность фраз,
Затуманенность преданных глаз,
Порой теряясь с тоски.
Не чувствуя пальцев руки,

И, крестясь, слыша поздние стуки,
Узнавая вдруг совести муки,
Проходящие с первым дождём –
Мы живём всё и ждём.

     А вокруг  исчезают следы.
А вокруг – разноцветные льды...

Монотонно трясти будет ветер
Провода у дороги. Отмечен
Будет памятью пройденный путь,
 Хоть его – ну, никак не вернуть.

Наковальни часов слыша звон –
Невольно в себе душим стон
Отлучения. Стон в себе
Адресуем своей звезде,

Что дарует как будто надежду.
Мы – пришельцы, хоть носим земную одежду.

Порой теряясь с тоски...