В гостях у Поэта Инны Лиснянской

               

Воскресенье. 05.07.09. Монотонный дождик зарядил с ночи,  и, похоже, надолго. День серенький, но уютный, как пушистый котёнок. Мне очень по душе такая погода. В машине тепло. Негромко звучит джаз. За рулём мой сын, Алексей. Мы направляемся в Переделкино, где  меня и Владимира Николаевича Мощенко на своей даче ждёт поэт Инна Львовна Лиснянская.
 
Представлять Инну Лиснянскую нет необходимости. Недавно, 24 апреля 2009 г. ей была присуждена самая престижная национальная премия России - «ПОЭТ»!  А ещё раньше, она стала обладателем Государственной премии России и Премии А.И. Солженицына.

Позвольте,  дорогая Инна Львовна, в этом рассказе называть Вас Вашим «знаковым» именем – Инна?
 
Мой спутник, Владимир Мощенко – поэт, прозаик, о произведениях которого Василий Аксёнов говорил, что они  «в какой-то степени сродни квадратам джазовой импровизации», впечатляют «своей удивительной лирической манерой».

И Лиснянская, и Мощенко в прошлом - самые близкие друзья моей подруги – уникального талантливого поэта Светланы Кузнецовой. Стихи, имя Светланы стали забываться в наше суматошное время. Но, когда я решилась публиковать её последнюю книгу «СВЕТЛАНА КУЗНЕЦОВА. Избранное. Стихи», (М., Советский писатель, 1990),  на сайте Стихи.ру, то с радостью обнаружила, что творчество Светланы востребовано и в XXI веке. Она – жива! Жива её поэзия!

Подъезжаем к станции метро. Ждём Мощенко. А вот и он! В руках зонт, пакет с теплыми, вкусно пахнущими булочками, и букет белых роз (досада, мы тоже везём белые цветы - хризантемы). Приходится ещё ждать, - когда мужчины расправятся с булочками. Мне же не терпится увидеть Инну, и я боюсь опоздать. Она ждет нас к часу дня. Волнуюсь.
 Последний раз я виделась с ней 20 лет назад в горький час прощания со Светланой, когда она «своевольно»  ушла из-под капельницы из больницы. Она не могла не откликнуться на зов Светланы: «Инна, я умираю. Приди проститься».
 
В пути заходит разговор о Василии Аксёнове. Почему вдруг? Мы ещё не знаем, что идут последние часы его земной жизни.
 
Выезжаем на Минское шоссе. Вот и Переделкино. На меня нахлынули воспоминания: Дом творчества писателей, Светлана, уговорившая меня навестить её, (об этой поездке я рассказала в моей повести «Подруга»). Тогда, помню, после чтения вслух Астафьевской повести «Бабушкин праздник», Светлана дала мне почитать рукопись четырнадцатилетней Леночки, - повесть из  школьной жизни. И мы обе были удивлены зрелыми размышлениями и мастерством этой девочки – дочери Инны Лиснянской, в настоящее время известной писательницы и художницы Елены Макаровой.
 
Узенькими, заросшими густой травой, кустарниками и деревьями, «непричёсанными» улочками подъезжаем к калитке старенького промокшего под дождём забора.
Вот он, этот дом, где царит поэзия и трогательная любовь исключительных людей, талантливейших поэтов нашего времени! Меня глубоко тронул цикл стихов Инны Лиснянской «ГИМН», посвященных  поэту Семёну Израилевичу Липкину, её мужу,  которого теперь нет на грешной земле. Эти стихи вряд ли кого  могут оставить равнодушными. И с первого шага в сад  они зазвучали в моей памяти:

Ты всегда говорил мне: Молись и верь!
И талдычил как на беду:
«Всё, что надо мне, чувствую, будто зверь» -
И нашла я тебя в саду.


Ты бесшумно ушёл, как уходит лев,
Не желая почить в норе.
И нашла я тебя между двух дерев,
Я нашла на снежном дворе.

То ли первый снег, то ль последний снег…
Смерть не знает про календарь.
Ты пришёл на землю как человек
И ушёл как праведный царь.

2003

Идём по тропинке сквозь буйную зелень травы.
- Вот здесь жизнь оставила Семёна Израилевича, - сказал  Мощенко

Поднимаемся на крылечко, проходим небольшие светлые сени. Отворяется дверь, и Инна Лиснянская выходит к нам на встречу, внимательно всматривается в лица: мы с ней не виделись много лет, и прошедшие годы, к сожалению, сказались на нашем облике. В моей памяти тёплые вечера 70-х годов в доме Светланы. Тогда все были молоды и веселы.
Но Инна, по-прежнему, - с короткой стрижкой с чёлочкой, с тёмно-вишнёвым маникюром  и очень живым мудрым взглядом. Исчезла порывистость, свойственная давней молодости: всему своё время. Инна Лиснянская – не суетлива, неспешна.
Она приглашает к столу.

 Я иду в ванную помыть руки. С трепетом вхожу в эту комнату, о которой написано Инной стихотворение, - стихотворение, которое невозможно читать без слёз:

В ВАННОЙ КОМНАТЕ

Я курю фимиам, а он пенится, словно шампунь,
Я купаю тебя в моей глубокой любви.
Я седа, как в июне луна, ты седой, как лунь,
Но о смерти не смей! Не смей умирать, живи!

Ты глядишь сквозь меня, как сквозь воду владыка морей,
Говоришь, как ветер, дыханьем глубин сквозя:
Кто не помнит о гибели, тот и помрёт скорей,
Без раздумий о смерти понять и жизни нельзя.

Иноземный взбиваю шампунь и смеюсь в ответ:
Ты, мой милый, как вечнозелёное море, стар…
На змею батареи махровый халат надет,
А на зеркале плачет моими слезами пар.
 
Осматриваюсь. Вот -  «иноземный шампунь», вот - «змея батареи», сейчас без «махрового халата». Подхожу к «зеркалу»  и,…в носу защипало.

Возвращаюсь в комнату, по-видимому, утеплённую террасу, которая теперь служит и кухней и столовой. Стол, вытянутый в длину, накрыт цветной чайной скатертью. С обеих длинных сторон стола – деревянные лавки.  На лавку у окна садится хозяйка дома. Напротив – Владимир Николаевич и мой сын. А я усаживаюсь на стул с короткой стороны, между Инной и сыном. Стол накрывает милая женщина, Татьяна Алексеевна, – компаньон Инны. Она живёт в этом доме. Состояние здоровья не позволяет Инне оставаться одной.
Мощенко наполняет бокалы красным сухим вином. В молчании и тишине поминаем Семёна Израилевича и Светлану.

С Семёном Израилевичем Липкиным мне не довелось быть знакомой. О его поэтическом таланте мне говорила Светлана. Читала вслух его стихи. Ценила и очень уважала Семёна Израилевича. Считала, что таких больших поэтов, как Лиснянская и Липкин больше нет в России.

Мощенко, по-моему, взволнован: он тоже давно не видел Инну. Последний раз они встречались полтора месяца назад, но в официальной обстановке. Он спешит поделиться с ней новостями. Надписывает и преподносит в дар  свои недавно изданные книги.  Это – стихотворные сборники: «Оползень» с предисловием Евгения Рейна, «Вишнёвый переулок» с предисловием Александра Ревича и книгу прозы -  «Блюз для Агнешки» с предисловием Василия Аксёнова.

 Завтра, завтра придет горестная весть, особенно горестная для Лиснянской. Лиснянскую и  Липкина связывал с Аксёновым нашумевший, вызвавший гневное недовольство властей «Метрополь», протест против исключения из Союза писателей Виктора Ерофеева и Евгения Попова и немедленный выход из этого Союза.

Мощенко рассказывает о подготовке к изданию следующей своей книги - «Беженец», посвящённой драматической жизни великого шахматиста Сало Флора, с которым был  дружен когда-то. Сообщает, что его эссе, - «Бутылка с запиской от Инны Лиснянской» с её замечательным  портретом (компьютерная графика работы А.Н. Кривомазова) будет вскоре опубликовано в журнале  «Муза». Инна благодарит.

Из окна льётся, несмотря на пасмурность, золотисто- зеленоватый свет. Его отражают огромные круглые, диаметром в метр, листья лопухов, которые, оказывается, были завезены из Китая. За окном запущенный дикий сад, – уход за ним стоит больших сил.

Инна Лиснянская недавно вернулась из больницы, где оказалась после торжеств, связанных с вручением ей  премии «ПОЭТ». Конечно, сказались волнения. Мощенко вопрошает: не навестил ли ее, часом, Президент? Инна смеется: - Нет, не навестил.
С юмором рассказывает о знаменательном дне, о своём беспокойстве:  придёт ли народ, не будет ли полупустым зал в этой роскошной гостинице? И о последующем волнении, охватившим её до дрожи, уже при виде полного зала, который стоя приветствовал Поэта.
Вспоминаем возмущение  Сталина: «Кто разрешил вставание?», когда ему доложили о горячей встрече в Политехническом музее  Анны Ахматовой, вернувшейся в Москву из эвакуации.
- Но, когда,  - рассказывает Инна, - я опустилась в кресло, и как только мне предоставили слово, воцарилась тишина, все тревоги мгновенно улетучились.
 Остались Поэт и стихи.   Когда умолк голос Инны Лиснянской, зал взорвался аплодисментами, и все, до единого, встали. Аплодисменты долго не смолкали. Лиснянская  подняла указательный палец, - это означало, что она прочтет ещё одно стихотворение. Потом выходили с поздравлениями друзья. Мощенко вспоминает, что, когда он поднялся на сцену,  Инна сказала ему: - Я ничего не вижу, все мелькает и кружится. - Ты прекрасно выглядишь и хорошо держишься, - поддержал её он.
Инна Лиснянская, действительно, достойно выдержала «испытание радостью». Однако и положительный стресс оставляет след. Наступила усталость.
Но сегодня уже полегче, - говорит Инна.

Мы выпили по глотку вина за здоровье Инны, а я передала ей поздравления читателей моей (Светланиной) страницы на Стихире. По-моему, ей было приятно их получить, она поблагодарила и очень порадовалась за Светлану, одобрив мою работу.
Мощенко ещё раньше рассказал Инне о моих страничках на сайте, посвященных  Светлане Кузнецовой. Она предложила мне, (в письме к Мощенко, которое он мне переслал), стихотворение «Сороковины», а также посоветовала найти воспоминания Виктора Астафьева о Светлане.
Теперь же на даче, сидя за столом, Инна поинтересовалась: пригодились ли ее советы?
- Воспоминаний Астафьева я пока не нашла. А стихотворение – да. Я его включила.
 
Мне хотелось показать, как выглядит на сайте страница, посвященная Светлане, но, увы!.. На даче уже давно не работает интернет.  Мой сын попросил разрешения взглянуть, в чём там дело. Татьяна Алексеевна проводила его к компьютеру. Инна сказала очень приятные слова в адрес моего сына. Спросила, чем он занимается. – Он - кандидат технических наук, руководит большим проектом, а для меня самый лучший на свете сын и друг. – Это сразу видно, - ответила Инна.
Мы вернулись к разговору о моей работе над Светланиной страницей на сайте.
И тут я вспомнила, что одна дама в областной иркутской газете высказалась по поводу стихотворения Инны «Сороковины»: «Кто-то называет их злыми, кто-то - по-матерински горькими».
¬- Злыми? – откровенно удивилась Инна, - Как так можно?... Я Светлану очень любила. Очень.

И снова нахлынули воспоминания: молодость, дружеские посиделки, присказки и поговорки. Посмеялись, вспомнив одну из прибауток: «Альгис рыбу не ест», которая мне ничего не сказала, так как возникла ещё в общежитии Литературного института, до моего знакомства со Светланой.
Я напомнила, что тогда, вечерами, у Светланы мы гадали на кофейной гуще. Инна засмеялась: - О, да!

 Вспомнили поэта Григория Корина, первого мужа Инны и отца Лены. – Он сейчас, после всех потерь, очень одинок, - сказала Инна, - Лена заботится о нём. Володя, позвони ему….
Я сказала, что я храню книгу стихов, которую мне подарил Корин. Инна с интересом спросила, какую и когда.
В те времена Инна Лиснянская ещё появлялась у Светланы вместе с Годиком – так звали Корина в дружеском кругу. И чувствовалось, как сильно он ее любит. Замечательный живой, трогательный образ Инны - в его поэтическом сборнике «Смена ритма», в цикле стихов «Повесть о моей Музе». Но, не менее, прекрасен, на мой взгляд, и образ самого автора, чуткого, любящего, умного мужа и отца,  добрейшего человека с широкой нежной душой. Недаром Светлана не приветствовала разрыв их отношений. (Первое из двух стихотворений, посвященных Светланой Инне, относится к тому периоду).
 Под дарственной  надписью на книге Григория Корина: «Милой Але от Гриши», проставлена  дата: 13 (месяц – неразборчиво) 1970 г. Инна тоже подарила мне в ту пору книгу,  которую не удалось, к великому моему сожалению, сохранить: мне её не вернули.

Мне очень понравился дом Инны Лиснянской, хотя внутри я не была, но с моего места мне был виден коридор и распахнутая дверь в просторную комнату, на дальней стене которой висел большой портрет Семёна Израилевича. Липкин был импозантным, на мой взгляд, красивым мужчиной. А слева по коридору была открыта дверь в спальную комнату (напротив ванной), откуда слышались голоса Татьяны Алексеевны и Алёши: они пытались реанимировать интернет, связывались по телефону с провайдерами. Но тщетно…

Владимир Николаевич предложил мне «взять интервью», чем меня озадачил. Я приехала просто повидать Инну, просто поговорить. Сроду не брала никаких интервью. И тут же, конечно, забыла, о чём хотела расспросить. О родителях Светланы: Инна мне сказала, что они часто меняли местожительство, чтобы избежать репрессий. Я знала от Светланы, что, когда она впервые приехала в Москву, то жила у Инны. - Как долго?
. - Да,- подтвердила Инна, - около двух лет, пока не купила однокомнатную кооперативную квартиру, которую вскоре удалось обменять на двухкомнатную на Красноармейской улице, у станции метро «Аэропорт».

Инна поинтересовалась моей работой на Стихире. Я ей рассказала, как это выглядит.
Она была рада услышать, что Светлану читают с большим интересом (уже более 11 тысяч читателей и более 500 благодарных отзывов).
 
Я попросила разрешения опубликовать на своей странице проникновенный, потрясающий душу, венок сонетов Инны Лиснянской «В госпитале лицевого ранения», который сама она определяет, как поэму:– Пожалуйста, - разрешила она. Это произведение очень-очень ей дорого.

Но тут мы с Владимиром Николаевичем вспомнили, что засиделись: прошло больше двух часов, – обстановка к тому располагала. Инна попросила Татьяну Алексеевну принести её новую книгу - « Птичьи права» (АСТ, издательство Хранитель, Москва, 2008, тираж 3000 экз.).
А пока она подписывала нам книги, Алёша и Татьяна Алексеевна пощёлкали фотоаппаратом, запечатлев нас на память.
На моём экземпляре книги Инна Лиснянская оставила дорогие для меня слова: «Милой Александре Владимировне с благодарностью за деятельную память о Светлане Кузнецовой»,   
5 июля 2009, подпись.

Уезжали мы с радостным чувством: так тепло и уютно прошел этот пасмурный, дождливый день. Радость и дома не покидала нас до конца дня.

Назавтра, 6-го июля, я позвонила Инне Львовне, чтобы поблагодарить её за гостеприимство, и услышала: - Умер Василий Аксёнов! Я понимала, какой это удар для Инны Лиснянской. Это огромная потеря для  всех нас, для целого поколения, поколения второй половины XX-го века!
Пусть вечно горит его свеча!

P.S.  Я забыла упомянуть, что, прощаясь, я оставила свои воспоминания: "Подруга. Повесть о Светлане Кузнецовой".
Инна прочитала их сразу, как только мы простились. Повесть ей очень понравилась. Очень, - подчеркнула она. И ещё много лестных слов я услышала в отношении моей «Подруги».
Оценка Инны Лиснянской, поэта и близкого друга Светланы Кузнецовой, для меня была очень важна! Ведь кто ещё, как ни Инна, хорошо знал Светлану и искренно её любил?

 Спасибо, дорогая Инна Львовна! Спасибо Вам за приём в Вашем замечательном доме, за прекрасный подарок – книгу стихов «Птичьи права», за добрые слова в мой адрес и высокую для меня оценку повести о Светлане!

С уважением и любовью,
Александра Плохова

13 июля 2009

Вверху фотография книги "Птичьи права" и автограф Инны Лиснянской.