Про кочергу. сказка

В далекой деревне на пригорке стояла изба, занесенная снегом. Изба как изба, самая обычная. И вот в той избушке жила-была Кочерга. А поселили ее  в уголке, по соседству с очагом и мышиной норкой.
И была она такая одинокая!  Нет-нет, не подумайте, что никого вокруг не было. Посреди горницы стоял стол, а на нем лежал кочан капусты,  часть которого хозяйка уже покрошила.  Вторая половина лежала на боку и время от времени  поскрипывала упругими листьями. Рядом, на стене, висела полка с деревянными плошками, а внизу, у окна, стояла метелка. Серая кошка Мурка намывала морду лапой, созывая гостей.  И даже в очаге «кипела жизнь» - ну, может, не совсем жизнь, это так, к слову, - громко булькала вода в чугунке. Пар расходился вокруг, и от  этого было тепло и уютно.
И только одна Кочерга почему-то грустила. Сначала она тихо вздыхала, упершись макушкой об угол. Но день ото дня ей становилось все тоскливее.  И вот однажды стало так нестерпимо тяжело, что она заплакала.
Серая Мурка перестала мыться, а из норки высунулась маленькая мышка. Кочан перестал скрипеть и повернулся в сторону кочерги: «Вот те на!»  Все замолчали. Никто не ожидал, что кочерга может плакать. Ладно бы это восковая свечка. Ну, или сосулька за окном. Но кочерга... с ее железным характером...  Она сама заставит кого угодно плакать, если  огреет по загривку. А как кочерга разгребает горячие уголья, вы видели?!
О чем плакала кочерга?  Чугунок  ее прямо так и спросил, потому что он не мог перестать булькать. Кочерга долго собиралась с силами. Ей было страшно признаться, как невыносимо жить, когда тобой пугают.
А дело было так…
Однажды хозяйка,  в сердцах,  запустила кочергой в своего пьяного мужика за то, что он опрокинул квашню на пол, и тесто расползлось по половицам… Мужику-то ничего, у него тулуп был длинный…  да  вот кочерга перепугалась. С тех пор хозяйка каждый раз,  как увидит мужика пьяным – хватается за кочергу.
И стала замечать Кочерга, что все ее побаиваются и сторонятся, перешептываются… Поначалу она даже гордилась своей силой – «Ого-го! Знай, мол, наших!»  Но постепенно обитатели избы перестали говорить о ее смелости, с которой она  ворочает горящие головни, и о том, что она поддерживает жар в очаге. Не замечали и ее неприхотливость:  где оставили – там и будет лежать в целости и сохранности, и ничего-то с ней не случится.  И вот что еще.  Никому даже в голову не приходило, что не будь ее, еще неизвестно, каким бы получился обед у хозяйки!
Кочерга-то сперва думала, что она, вроде как и ни при чем, не сама же она на мужика набросилась… Да вот только кому это теперь интересно!  Тогда-то кочерга и запечалилась. Все думала - отойдет, забудется…  ан-нет…
Кочерга не знала, что делать со своей обидой.  Так и стояла она  в углу одна-одинешенька. 
И лишь когда стало ей совсем невмоготу, рассказала сквозь слёзы про свою боль и стыд, про то, как зла на хозяйку, что та  пользуется ею не по делу. От досады  Кочерга что есть силы топнула своей ногой. Кухонная утварь притихла… Спящий на лежанке хозяйкин мужик, прикрытый тулупом, перевернулся,  уронив его на пол.
Охваченные новыми переживаниями, обитатели избушки и не заметили, как вошла хозяйка. Она тихо остановилась в дверях и слушала, как Кочерга громыхает. Ей и без слов стало понятно, что происходит.
Тем временем, чугунок, который не переставал булькать и пускать пар, надвинул  крышку.  Дребезжа, он стал извиняться. Сказал, что вовсе не со зла все время булькал, а из надобности… Плошки на полке тоже крякнули что-то неразборчивое. А кочан, точнее говоря, пол кочана, захрустел листьями и перекатился боком, показывая свою кочерыжку:  «мол, мы с тобой, Кочерга, почти родня…»  Хозяйка подошла к лежанке, вздохнула, подняла тулуп и  укрыла им своего мужика. Потом поставила на место упавшую Кочергу.
И странное дело! Вдруг Кочерге стало так легко-легко! Теперь совсем неважным стало, о чем шепчутся плошки на полке!  Ведь оказалось, что никто не замышлял ничего худого. Просто не знали, что так важно открыто говорить о своих чувствах - тогда и остальным становится проще понимать и жить рядом.
На том и закончилось одиночество Кочерги. Теперь она с достоинством стояла на своем прежнем месте  - в углу, рядом с очагом и мышиной норкой.
За окном светило солнце и таяли сосульки.