Четверо в комнате

Быть в одном помещение невыносимо
вместе с парой влюбленных, когда вы мужчина
одинокий, смотреть на единство вдвоем,
и, тем паче, когда в часть единства влюблен.
Ваши шутки неловки, ладони липки,
вы продержитесь дольше, коль нервы крепки,
прежде, чем, осознав свой не скрытый, нескромный
взгляд, уйдете куда-то поспешно из комнат,
от той, сердце которой вам не покорить:
помочится в сортир, на балкон покурить,
кофе выпить на кухне, на улицу прочь,
матерясь на себя, тихо плача и проч.

В помещении этом для вас напряженье
нарастает с любым новым актом общенья.
Застревающий в горле, весь воздух как жесть,
вы считаете каждый ее ему жест,
и его ей в ответ, и ее вновь ему,
взгляд свой прячете в пол, где подобны клейму
пятна краски засохшей – вы до конца жизни
их запомните, также ворсинки на джинсах,
что вы нервно скребли незаметно ногтем,
а точнее заметно – из вас же актер
никакой, надпись чувства на вашем лице
велика, потому лучше выйти без сцен.

В этой комнате всё, мир оставшийся скомкан.
Это самая главная комната комнат.
Вы считаете каждый ее ему жест,
теребя своей кистью несвежий манжет.
Разглядевши всю мебель, весь изучив скарб,
вы от скуки (как будто) на партию карт
соглашаетесь с ними, но, сжав карты в пальцах,
вы не знаете мстить ей, иль ей поддаваться.
Но какую бы карту не клала  рука,
все равно остаетесь всегда в дураках.
Он выходит вперед, он призер и позер.
Вы, смутившись, в ответ им: «В любви повезет».

Чтоб неслышный ваш вой был поменьше отчаян,
вы идете на кухню заваривать чаю,
или кофе, неважно, но важно – скорей,
за предел коридора, двух стен, трех дверей,
где вы, вперив в окно без того мутный зумм,
позволяете глазу низвергнуть слезу,
но не больше одной, так как две это много,
чтоб не видели глаз покрасневших. Вы строго
и брезгливо взглянув в зеркала на себя,
возвращаетесь в комнату, будто б слепя
себя заново, вновь, минут лишь за пять,
чтобы в комнате той распадаться опять.

Вы идете туда небольшим коридором,
каждый метр его вам и долог и дорог,
неуклюже протиснувшись в двери проем,
вы готовы опять танцевать вальс втроем.
И все синее небо для вас в потолке,
вы готовы надраивать вальсом паркет,
вы готовы неловко вертеться отверткой,
не хотя иль не видя глаза той четвертой,
что давно уже смотрит с печалью на вас,
замечая весь глупый нелепый ваш вальс,
и тоска ее глаз как тоска ваших глаз.
Этот взор бесконечный и любящий вас.