Роковая ночь

Когда закат омоет небо,
Когда замолкнет птичий гам,
Тогда в лесах гуляет нечисть
По обескровленным мостам.
Там черти лешие и ведьмы
В Вальпургиеву пляшут ночь,
И каждый тянется соседу
В грешном делишке чуть помочь.
Там за вино пьют кровь с лихвою,
Там мясо свежее едят,
Там руки омывают гноем,
Там трупы сгнившие смердят.
Но, Боже правый!!! Что я вижу?!
Невинное дитя средь них.
Дитя сидит. Ни чем не движим
Его румяный, светлый лик.
А рядом девица младая
Стоит с распущенной косой,
Чуть трепыхнется, чуть живая.
А каково на льду босой?!
Но где же лед? Никто не видит.
Среди всей этой духоты
Расплавится любая льдина,
Хоть двухметровой высоты.
Однако, девица, бледнея,
Не может шаг ступить одна:
Возле нее три сотни зхмеев
Бесовским варевом кишат.
Но где же лед? - ведь это просто!
Теперь все тело ее лед.
Она молчит, роняя слезы,
А в мыслях Бога все зовет:
"Приди сюда! Спаси ребенка!
А за меня не бойся ты.
Он мал еще для этих оргий.
Спаси его. Великий ТЫ!
Я устою, я не обмякну,
Я выдержу всю эту ночь!
Но что ему за наказанье?
Ему здесь быть совсем невмочь!"
И вдруг раздался громкий хохот
Заливистым стеклом ручья,
К младенцу ведьма вдруг подходит
И говорит: "Я, мать твоя!!!"
И потянулся к ней младенец,
А девица свалилась с ног
И прямо на голлову змею,
Который жалить ее мог.
Она упала бездыханна
И жизнь ее оборвалась,
А тот младенец крикнул : "Мама!!",
Старухи ведьмы не боясь.
Та ведьма дернулась нервозно,
Младенца сжала, как тиски,
И шум прорезал вдруг тревожный,
Последний в чьей-то жизни писк.
Вот утро красное настало.
Уж льется песня соловья.
Лишь нету девицы с младенцем,
И не мосту лежит змея.