Евгений Иванович Замятин

                ЕВГЕНИЙ  ЗАМЯТИН

                (1884 – 1937, Париж)
               
ПЛАН

1. Биографические сведения.
2. Роман «Мы».

Литература:

1. Скороспелова Е. Замятин и его роман «Мы». – М., 2000.
2. Перечитывая заново. – М., 1989.


Революцию Замятин  встретил в Англии. Когда в газетах запестрели жирные заголовки «Революция в России» – в Англии стало невмочь, и в сентябре 1917 года Замятин возвращается в Россию.

Его, как и Горького, вначале воодушевила, а потом, по мере развития событий, встревожила ситуация в России. В недавнем прошлом социал–демократ, большевик, работавший в подполье, Замятин не мог не воспринимать происходящий на его глазах двойственный процесс особенно лично. Творится революция, а лик ее – неузнаваем и неожидан.

И  Замятин, испугавшись за революцию, в горячке нескольких недель, словно надеясь своим произведением повернуть движение истории вспять, пишет роман «Мы». Замятину тогда было 36 лет…

Книга пронизана таким чувством трагически ошибочного выбора, такой тревогой за человека, что роман был сочтен преувеличением, написанным «не по адресу» (так в момент очень сильного удара  не сразу ощущается боль – боксер, у которого сломана рука, иногда продолжает поединок, и травма обнаруживается только после боя).

Замятин в советском обществе замечает опасную тенденцию: если раньше, при царизме, подавляли  массы, то теперь наступила эпоха подавления личности во имя масс. «Умирает человек. Гордый Homo sapiens становится на четвереньки, обрастает клыками и шерстью, в человеке – побеждает зверь» (Завтра. 1919–1920). «Я боюсь, – писал тогда же Горький, – поголовного истребления инакомыслящих…»

Главное действующее лицо замятинского романа – Единое Государство, которое становится объектом критики писателя.

Роман начинается с того, что Единое Государство, покорив своих граждан, вознамерилось создать вселенскую империю : «Благодетельному разуму подчинить неведомые существа, обитающие на иных планетах – быть может, еще в диком состоянии свободы». Слово «свобода» в системе ценностей ЕГ – ругательное слово. Вообще, мир ЕГ – это мир перевернутой, наоборотной этики.

ЕГ населяют не люди, а нумера: Д–503, I–330 и др. Нумера с детства воспитываются на выражениях, типа: «самая трудная и высокая любовь – это жестокость» (А.Луначарский писал, что мы должны презирать слабых, сострадание и приучать народ к ужасному, воспевать красоту ужасного), «душа – тяжелое заболевание». В  ЕГ слова «красота», «талант», «общечеловеческий», «добро», «русский», «природа» и т.п. – ругательные слова.

ЕГ считает, что по природе своей человек неразумен, его надо заставить быть счастливым. ЕГ присваивает себе право авансом требовать жертвоприношений во имя грядущего в веках блага. ЕГ считает, что сам по себе человек – и есть главное препятствие на пути к счастью. Человека нужно преодолеть. Зато палачество в ЕГ окружено ореолом святости. Сочувствие и поклонение вызывает не тот, кто страдает, а тот, кто причиняет страдания. Палач, «вынужденный» проливать кровь, исправляет ошибки преступной индивидуальности. В моральной системе ЕГ проявления личного становятся преступлением.

Нумера в ЕГ живут всегда на виду – в прозрачных клетках, едят синтетическую нефтяную пищу, одеты в одинаковую униформу, физический труд отсутствует: все делают машины. Даже половая близость в ЕГ осуществляется «по розовым талончикам» в особый сексуальный день.
На всей территории ЕГ располагаются изящно замаскированные аппараты подслушивания, здесь существует развитая система слежки, сыска, кары.

В романе есть сцена казни ослушника. Преступление его состоит в написании стихов против Благодетеля. Публичная казнь совершается в присутствии женщин и детей. ЕГ приучает людей к жестокости, круговой поруке бессердечия. ЕГ нужны митинги, шествия, собрания, нужен управляемый энтузиазм нумеров, чтобы всех связать коллективным палачеством. Только таким образом ЕГ может обеспечить свою стабильность – делая всех соучастниками совершаемого им преступления против человечности.

Апофеозом лжесвободы становится процедура выборов Благодетеля. «Завтра – день ежегодных выборов Благодетеля, – пишет Замятин, – Завтра мы снова вручим  Благодетелю ключи от незыблемой твердыни нашего счастья».

…Печально оправдавшееся предостережение. Далеко вперед заглянул Е.Замятин…

События в ЕГ показываются через призму восприятия одного из нумеров – Д–503. Вначале это – нумер, ничем не отличающийся от других таких же нумеров. Но цепь событий приводит его к протесту против ЕГ, к участию в заговоре. Первый импульс, толкающий к протесту – это чрезмерная эмоциональность Д–503. Вторая сила, которая заставляет его усомниться в ЕГ – это искусство. Он слушает музыку в исполнении I–330. Третий толчок – посещение Древнего Дома, которое пробуждает прапамять. Четвертый момент, завершивший грехопадение Д–503– он переживает чувство ошеломляющего потрясения от близости с I–330. Он говорит ей: «Как я полон. Если бы вы знали, как я полон!» И, конечно, немало значила его встреча с людьми за Зеленой Стеной.

Д–503 участвует в заговоре Мефи. Но эмоциональная нагрузка на его психику оказалась настолько огромной, что он не вынес одновременного участия в заговоре и соблюдения гражданской добропорядочности. Он идет с повинной в Бюро Хранителей, и ему просто повезло, что исповедуется он перед одним из заговорщиков.

Заговор все равно терпит поражение. Д–503 должны сделать операцию на мозг, но на эту операцию его ведут насильно.

В романе нет отчаяния. ЕГ может покорить человека, лишь уничтожив его.

Роман «Мы» впервые был опубликован в переводе на английский язык в 1924 году. Это дало повод для широко развернутой рапповской критикой кампании по политической дискредитации Замятина. В результате он был вынужден выйти из состава Всероссийского союза писателей и постепенно лишился всякой возможности публиковать свои произведения. В 1924 году на 4–м томе было остановлено его собрание сочинений. В июне 1931 года Замятин пишет письмо Сталину, прося о возможности на время уехать за границу. Он пишет: «Я знаю, что у меня есть очень неудобная привычка говорить не то, что в данный момент выгодно, а то, что мне кажется правдой. В частности, я никогда не скрывал своего отношения к литературному раболепству, прислуживанию и перекрашиванию. Я считал – и продолжаю считать, – что это одинаково унижает как писателя, так и революцию». По ходатайству Горького просьба Замятина была удовлетворена. В том же 1931 году он уезжает за границу, сохранив за собой советское гражданство. За границей он не написал ничего значительного. Он не мог писать что–либо вне родины.

Скончался Замятин в 1937 году в Париже и был похоронен на кладбище в окрестностях города, где обычно хоронили бедных русских эмигрантов.