11

           Переодевания в сэконд – хэндовские обноски ничего не дали. Они знают каждый мой шаг. Слышат каждое слово, дышат со мной в такт. Что ж, мне придётся молчать, не дышать и не отсвечивать. Телефон я выбросил. Мой, с номерами всех моих знакомых, вслед пропавшим фотографиям. Мосты пылают как факелы. Надежда на возвращение бледна и прозрачна, как призрак. Ну и ладно, если нет пути назад, значит, нужно двигаться вперёд.
            Сейчас я ощутил, что я превращаюсь из экзальтированного фотографа превращаюсь в машину смерти. Гибрид Ван Хельсинга и Рэмбо. Закаляюсь, крепну в боях.
           Чепуха, я просто хочу выжить, я никак не свыкнусь с мыслью, что всё происходящее – реальность, а не дружеская шутка или кошмарный сон. Всё всерьёз. А раз всё по настоящему, значит, нужно вернуться в дом, где я только что отпилил башку съехавшему с катушек Тадеушу. Благо, я отошёл не далеко.
           Возвращаюсь, решительно распахиваю дверь, перескакиваю труп в прихожей. С опаской захожу в комнату. Обезглавленное тело лежит на месте. Беру нож, тот самый, серебряный и кол, изъеденный причудливым орнаментом. В хозяйстве пригодится. Ой, чую я, до финала далеко.
           Над городом рдеет рассвет.
          
                         Не помню, как я добрался к дому, в который поселил меня Звягинцев. В полном тумане, не раздеваясь завалился на диван, показавшийся мне теперь пуховой периной. Даже выпирающие пружины не испортили мне сон. Едва закрыв глаза, я провалился в небытиё.
            Разбудил меня Звягинцев.
            - Просыпайся, - тряс он меня за плечо, - я тебя отучу по ночам звонить. Вставай.
           Я никак не могу открыть глаза. Сон не отпускает меня, тянет обратно, но майор оказывается настойчивее.
            Поспал я всего три часа. Спускаю ноги с дивана и сижу сомнабулой, пытаясь вспомнить ночные похождения.
            - Давай, угощай гостя кофе. Да просыпайся же ты!!!
            - Отвали, дай мне пять минут. Я сейчас проснусь, не дёргай меня.
            - Уже девять часов.
            - Ну, а я лёг в шесть.
            - И где тебя носило? Я же тебе сказал – сиди и не суй носа на улицу. Жить надоело?
            Постепенно возвращаются воспоминания о минувшей ночи и снимают сон, как рукой. Слабая надежда, что это был просто сон, развеивается – на комоде лежит нож и заостренная деревяшка. Не из сна же я их вытащил.
            - Привет, - говорю я, - ты чего так рано?
            - Я рано? А звонить в три часа ночи – не рано? Ну, у тебя и видон.
            - Что не так? Где тут зеркало? Я сейчас.
            Иду в ванную, над умывальником висит зеркало с рыжими прожилками пробивающей ржавчины. Плещу в лицо водой, смотрю на своё отражение, и мне становится не по себе. Я постарел лет на десять. Мешки под глазами, новые морщины и седина на висках. Чёрт, у меня же не было ни одного седого волоса. И взгляд. На меня смотрят глаза человека, побывавшего в аду. Глаза зэка или солдата, вернувшегося из военной мясорубки. Даже бритьё не исправило положения. Тот, который смотрит на меня из зеркала - не я, вернее, тот, кем я был ещё вчера – уже не я.
             Возвращаюсь в комнату, пытаясь не подавать виду, что я шокирован от такой метаморфозы.
             Звягинцев, сидя на диване, прикладывается к фляге. Улавливаю аромат коньяка.
            - Дай, - показываю на флягу.
            - Головка бо? – Майор на удивление благодушен и спокоен. Это и меня расслабляет, и всё кажется не таким ужасным.
            - Ты мне по гроб должен, - отпиваю коньяк. – Твой маньяк больше не появится.
            - У меня с юмором проблемно. Если ты шутишь, то мне не смешно.
            - Мне тоже. Я его убил. Только дела не будет. Ни дела, ни тела. Поверь мне.
            - Что ты несёшь? Три дня назад новая жертва, это уже не раз в месяц, это уже просто без всякой системы.
            - А кого убили?
            - Да дамочку одну – воспитательницей в саду работала. Дочь одна осталась, и родственников нет больше никого. Придётся в детдом оформлять.
            - Воспитательницу? – смутно вспоминаю пьяное рандеву с Кириллом. Её не Светлана зовут?
            Майор с интересом пялится на меня.
           - Светлана… а ты откуда знаешь?
           - В такой шляпке дурацкой с цветами вязаными…
           - Она. Выкладывай, что ты знаешь!!!
           - Да ничего я не знаю, подобрали мы её, ну и…, короче, у меня башню сорвало, я её из машины вышвырнул. И всё…
             И тут меня приплели, кажется, ни одно убийство в городе не проходит мимо меня. Если бы я не психанул, если бы я не выбросил её на улицу. Если бы, хотя бы, её не звали Светланой. Это я её убил, по моей вине дочь её стала сиротой. Чувство вины накрыло меня, презрение к себе, осознание своей ничтожности и гнусности. Никогда не считал себя порядочным человеком, гордился основными чертами характера - эгоизмом и цинизмом. Но сейчас только понял, что несколько другие ценности делают человека человеком.
             Конечно, это всё стечение обстоятельств. Я спас в клубе одну, чтобы убили другую, которую я тоже мог бы спасти. Мистика и фатализм.
             Ничего, я отомстил и остановил убийцу. Остановил навсегда. Надеюсь, что навсегда. Этих вурдалаков не поймёшь - может и отрезанной головы ему мало для того, чтобы сгинуть навек.
            Жаль, что месть моя не воскресит убитых и не спасёт девочку от детского дома. Идиотская мысль мелькает в голове – удочерить, чтобы хоть как-то искупить свою вину. Воистину идиотская. В моём положении только удочерять. Самому бы выжить. Да и вообще, какой из меня отец.
           Рассказываю майору облегчённую версию расправы над “пингвином ”, полностью её переврав, убрав вампиров, заговора и, в конце концов, всё свелось к тому, что это мне рассказали, а лично я ничего не знаю.
           - Лучше бы ты просто промолчал, чем нести такую околесицу, - так и знал, что мне не поверят, хотя и рассказ был логичен.
           - Ты знаешь, правде ты бы точно не поверил. Поэтому верь на слово. Если будет ещё один труп – с меня ящик коньяка.
           - “Арарат”.
           - Договорились. Но если было убийство, то должен быть…
           - Ничего не должно быть, - перебиваю я его. – Скажи лучше, как дела у меня. Меня всё ещё ищут?
           - Более, чем усиленно. Но я контролирую, если не будешь шляться по городу – никто тебя не найдёт.
           - Мне что, здесь всю жизнь сидеть?
           - Нет, не всю…
           - Скажи мне, чего ты со мной носишься? Сдал бы сейчас меня и получил бы премию, а то и звездочку новую на погон.
           Звягинцев отпивает коньяк, закидывает ногу на ногу и сидит. Почему – то он напоминает мне офицера СС, есть в нём что-то благородно-садистское.
           - Дам тебе совет. Не знаю, зачем я тебе это говорю, но я тебя люблю как друга. Будь всегда на чеку, никому не верь. Никому и ничему.
           - И тебе?
           - Это тебе решать. Тебе что-нибудь нужно?
           - Нужно, - хочется сказать банальность – мне нужна моя прежняя жизнь, но я сдерживаюсь и прошу книгу и радиоприёмник с наушниками. Музыка!!! Мне нужна музыка.
           Когда Звягинцев уходит, я снова заваливаюсь га диван и моментально засыпаю.