Принц - Про охламона

История не знает наклонений. Она пряма, как тянутая нить. Ее нельзя поставить на колени, нельзя переписать или купить. Так думал переросток из Одессы, небритый и веселый охламон, летя в Москву в глубинах «мерседеса» (под Харьковом его застопил он). Ребенку было годиков под тридцать, он был начитан, наркоман и мил. Его любили птицы и девицы, и всяк его и холил и кормил. В столицу ныне вражеской державы он прикатил, чтоб как-нибудь понять: во тьме веков славянские оравы когда успели разум потерять? Когда успели вусмерть пересраться, не поделить совместное добро? Решил герой бесстрастно разобраться. Вот перед ним — московское метро.

Вошел герой под мраморные своды, с улыбкой — так приветствуют друзей. (Он направлялся в логово свободы, в столичный Исторический музей.) Но что за пересуды за спиною? Откуда эта злоба у людей? Косятся все, стоят глухой стеною. И дружеской улыбки нет нигде. Какой-то мальчик шепотом киношным воскликнул и озвучил весь вагон: «Смотри, хохол!». Герою стало тошно. Не для того сюда приехал он. На станции он вышел незаметно и вдруг услышал голос ледяной: «Сержант Петров. Проверка документов. Вас попрошу проследовать со мной».

Сержант Петров родился на Лубянке, на ней же и работал. Был красив. Имел четыре орденские планки. Патриотичен. Весел. Небрезглив. Сержантом был он чисто номинально. На самом деле был он капитан и возглавлял отдел он специальный по исполненью всяческих подлян. Уже четыре года всем отделом они хохлов ловили по Москве и убивали — грамотно, умело. В конце квартала самомУ главе российской демократии писали секретные отчеты. В их груди неугасимо жег товарищ Сталин и много дела было впереди. Скрутив в метро героя нашей драмы, сержант Петров привел его туда, где крики убиенных «Мама, мама!» не прорывались к Солнцу никогда. На стенах там кровавые отметы и дыры от шрапнели и гвоздей. Там злые кагэбэшные атлеты признанья выбивали из людей. Там умирало все, что было свято. Там одессит прикован был к столбу. И сатанинский хохот супостата, казалось, предрешил его судьбу. Его пытали страшно и жестоко. Под ногти лили плавленый свинец. Буравили мозги электротоком. Подвешивали гирю на конец. Он даже предлагал во всем сознаться и подписать любую из бумаг. В ответ ему включали двести двадцать. Он был хохол. А это значит — враг. Останки закопали в чаще леса, когда хохла покинула душа.

И тут сказал водитель «мерседеса»: «Чувак, тебя убила анаша». Они сидели на лесной поляне, мотор стоял заглушенный вдали. Сидели одессит и харьковчанин и отходили после конопли. «Братан, — сказал водитель. — Эти шишки уж больно забирают тяжело». А наш герой смеялся как мальчишка. Он понял все. От сердца отлегло.

Он понял, что и Ющенко, и Путин, и Батька, и Медведев — суть одно. Они лишь взвесь какой-то странной мути, дурное наркоманское кино. Никто не срался. Канут все препоны и растворится мнимая вражда.

* * *

Смотри, мой принц: герой уже на Бронной. Звони Петрову. Пусть ведут сюда.