На заброшенном причале

Тихо плещет вода о причал,
Шепчет прибой в ночной тишине,
Мерно скрипит на легкой волне
Старый бриг, затонувший у скал.
Выброшен на берег странник морской,
Днище разбито, рангоут смят,
Бимсы гнилые как ребра торчат.
Здесь, на мели, он обрел покой.
Спи, мореход, ты устал от бед.
Дремлет рейд, объят тишиной,
Пляшет на зыбкой воде ночной
Дальних звезд путеводный свет.
Спи, мореход, да и мне пора,
Мне предстоит нелегкий денек.
Я в паутину морских дорог,
В синюю даль ухожу с утра.
Едва окрасит зарей рассвет
Небо, отняв его у темноты,
На горизонте, у самой черты
Знакомый увижу я силуэт.
Бриг-красавец, кренясь под галс,
На всех парусах полетит ко мне.
Запляшут вымпелы в вышине,
Кливер гранью сверкнет как алмаз.
Он бросит якорь у дальних скал,
Качнется шлюпка на свежей волне,
Весла как крылья взлетят над ней,
Сойдет капитан на старый причал.
В кителе белом, красив как бог,
Фуражка в золоте якорей,
Но стар, голова парусов белей.
Взгляд его будет суров и строг.
И скажет мне он: «Я стар и сед,
Я тридцать лет бороздил моря.
Сейчас впервые нога моя
Коснулась суши за тридцать лет.
Ослабли руки, неверен глаз,
И снится много ночей подряд
Уютный дом и цветущий сад,
И в кабаке негритянский джаз».
«Устал я, - скажет, - дерзить судьбе,
Я ухожу, я хлебнул сполна…
Команда будет тебе верна,
Если ты сам будешь верен себе.
Бери корабль, нынче твой черед,
Он твой, бескрайний простор морской».
Я прыгну в шлюпку, махну рукой –
Прощай, старик! – и помчусь вперед.
Команда встретит как чужака,
Сбрасопит молча бизань и фок,
Но взгляд мой будет суров и строг,
И твердо ляжет на руль рука.
И бриг понесется в седой простор.
Как арфа будут канаты петь,
Будет рангоут стонать и скрипеть,
Держа парусов упругий напор.
Будет, свирепый ветер кляня,
Боцман незло на команду кричать,
Будет шторм веселеть и крепчать,
Фонтанами брызг обдавая меня.
Я с мостика крикну: «Со шканцев сойти!
Взять рифы! Живей!» и руль крутану,
И, крышку компаса открыв, шепну:
«Я возвращаюсь к себе, я в пути!»