Садовое кольцо, Страстной бульвар

 Когда подвешенная над асфальтом шишкастая голова
светофора прикроет сумрачно-красный глаз и откроет властное
зеленое око, морда автомобилей облегченно всхрапывает,
срывается с места и неудержимо рвется вперед, рыча и повизгивая
от сладострастного нетерпения.
 
По обеим сторонам парковой полосы мчатся два ревущих
автомобильных потока, и кажется, что по гигантскому кольцу одни
и те же машины то ли в любовной ярости гонятся друг за другом,
то ли в паническом ужасе рвутся подальше друг от друга.
Обуянные бензинными голубыми газами и отравляют воздух горячим
дыханием.
 
Боже мой, как же уцелело это подобие рощицы между двумя
палящими лавинами энергии? Под смехотворной защитой двух едва
заметных оградок высокие липы трепещут от страха, но упорно
стоят и живут.
 
Это Страстной бульвар, на деревьях которого из года в
год наслаивается копоть автомобильной цивилизации. Здесь есть
немного травы, но она больна. Может быть, есть и птицы, но
здесь никогда не слышно их щебета.
 
Это Страстной бульвар. Он из милосердия оставлен людям
в наследство Страстным монастырем, о былом существовании
которого уже почти никто не помнит. Но его дух - дух горестного
родительского прощения - все еще не покидает этих мест. Здесь
собираются и тем самым обнаруживают свое потаенное
существование незадачливые и неудачливые, те, кто потерпел
временное поражение, и те, кто непоправимо сломлен.
Оказывается, еще не до конца вымерла бродячая Русь Христа ради!
Измочаленная, вся в поту, задыхаясь, сошла она со
стремительного шоссе, чтобы полумертвой повалиться на скамью.
Это поденщики, загнанные настолько, что у них уже нет сил
подумать о собственной судьбе. Это раненые, в инстинктивном
упорстве уползающие от смерти. Все они каким-то животным чутьем
нашли Страстной бульвар. Все они здесь, разрозненные,
молчаливые, словно потрепанные воробьи. Грязнобородый старик
оцепенел, согнувшись под огромным горбом вещмешка.
Провинциальная девушка сомкнула веки, склонив голову на мужское
плечо. Пьяная старуха погрузилась в блаженную дремоту. Юноша в
истрепанных брюках, с крестиком на груди, освобожденно
откинулся на спинку скамьи, распластав на ней вытянутые руки.
Голова его с закрытыми глазами опрокинулась назад, словно юноше
перерезали горло.
 
Одни приходят сюда, чтобы спокойно поразмышлять, другие
- чтобы наконец избавиться от мыслей. Только бы прочь от этой
бешеной дороги! Только бы сойти на обочину! Только бы в
уединении зализать свои раны!

Боже! На обочине прогресса
Ждет нас твой зеленый лазарет.
Дай нам сил в простом подобье леса!
Биться, мчать по кругу мочи нет.

Вот она, зеленая больница!
Койки, койки - за скамьей скамья!
Всюду человеческие лица
Тех, кто пал под грузом бытия.

Пасть под ношей может каждый смертный.
Так и я свалюсь когда-нибудь.
Скрой от нас рукою милосердной
Этих гонок сатанинских жуть!

Как в монастыре, позволь укрыться
От крушенья в злом круженьи дней!
И, пока безумствует столица,
Причасти нас к мудрости твоей!

17.9.1977