8

             - Даже не знаю, как вас отблагодарить, – профессор носится по комнате, то подливая мне чая, то подсовывая под нос блюдо с чёрствым печеньем. Эмоции хлещут из него фонтаном. – Я даче мечтать не мог. Я, если честно, сам не верил в то, что вампиры существуют. Это же были вампиры, правильно?
            - Наверное, - пожимаю плечами, - называйте их как хотите.
            Я опустошен, мысли постоянно возвращаются к сцене расправы над “пингвином”. Сейчас он вспоминается беззащитным, беспомощным и несчастным. Даже с его ужасающей физиономией и клыками – иглами. Одно дело – убить в драке, в пылу борьбы, в порыве ненависти и злобы. Но убить лежащего и осознающего, что ему пришёл конец, хладнокровно проткнуть деревяшкой, а потом ещё и голову оттяпать. Хотя, встреться я сним один на один, он бы мне просто башку откусил. И не подавился бы.
            Все оправдания - что он был нехороший, убийца проституток, кровосос и нежить, не срабатывают. Работа палача оказалась убийственной для моей совести.
            Профессор не умолкая поёт мне дифирамбы, но я не слушаю - мне жутко обидно, что меня вышвырнули из машины, или я сам выпал – не помню уже. Главное, что от меня избавились, ничего не объяснив. Никто ничего мне не объясняет. Мною пользуются и выбрасывают, чтобы поднял кто-то другой, и потом опять выбросил за ненадобностью.
            Единственное, что я хочу сейчас – разъяснить ситуацию, кто есть кто и почему меня не оставят в покое. Орешек знаний твёрд, нам расколоть его поможет киножурнал “хочу всё знать”. Что мне поможет расколоть орешки?
            - Вы заметили, что не было следов? Снег просто был девственный. Эта троица совсем не натоптала. Словно висели в воздухе. Я до сих пор не могу поверить, что мне довелось это увидеть. Я понимаю, что вам сейчас не до моих расспросов, но всё же, скажите, за что его убили?
            Он заглядывает мне в глаза в ожидании ответа, потрясая заварником.
            - Ещё чаю? Чай чудесный – чабрец, мята, лаванда…
            - Послушайте, уберите этот бурьян. У вас есть водка?
            - Водка? Ах, да, конечно!!! А я, дурак, с этим чаем… Кто ж чаем стресс снимает? Сейчас посмотрю…
            Профессор исчезает в лабиринте комнат, кладовых и коридоров.
            Мне нужно действовать, внутри меня сжатой пружиной сидят вопросы, которые давят на меня, требуя движения. Достаю мобильник, набираю Звягинцеву.
            - Да, мать твою. Три часа ночи, - слышу сонный голос. – Что случилось?
            - Ты что, спишь?
            Матерная ругань оскорбляет мой слух.
            - Хватит брюзжать. Просыпайся, у меня хорошая новость для тебя. Убийств палочками больше не будет.
            - В смысле?
            - Я казнил убийцу.
            Звягинцев неприлично долго молчит. Или не проснулся ещё, или новость переваривает. Скорее всего, второе.
            - Казнил?
            - Да, я проткнул ему сердце и отрезал голову.
            - Ты что, пьяный?
            - Уже нет и пока ещё нет. Надеюсь, что сейчас буду пьяный.
            - Ты где?
            - Майор, спи спокойно, кошмар закончился.
            Не став слушать майора, выключаю трубу. Заходит сияющий профессор, сжимающий в огромных кулаках четыре бутылки. Каждая начатая, даже можно сказать – недопитая. Ставит всё на стол: коньяк, водка, какая – то мутная жидкость молочного цвета. В каждой бутылке остатки на дне, грамм по сто. Мне должно хватить. Профессор снова исчезает, возвращается с рюмками и двумя апельсинами.
              - Отлично, - резюмирую я и выпиваю коньяк прямо из горлышка.
              - Вот рюмка…
              - К чёрту, - я беру бутылку с водкой и выливаю в себя остатки. Бесцеремонно закуриваю. Очень хорошо. Проблемы легко решаются спиртным. Заливаешь глаза и проблема уже не существует, потому что на неё уже начихать.
              - Это что? – Показываю на мутную жидкость. Так выглядит разбавленный водой тройной одеколон. Он становится похожим на молоко.
              - Это мастика. Болгарская водка, крепкая, я её решил разбавить, а она побелела…
              - Годится, - вливаю в себя мастику, гадкую и вязкую на вкус. Пытаюсь содрать с апельсина шкуру, но руки уже не слушаются и в голове беспорядок. Перед глазами плывёт, кресло, на котором я сижу, раскачивается на волнах коньяка, водки и мастики.
              Профессор протягивает мне четвёртую бутылку.
              - Дегустация окончена, - выставляю руку в знак протеста. – Себе.
              Профессор смотрит на рюмку, но решает не отрываться от коллектива, прикладывается к горлышку.
              - Вы, наверное, спать хотите? Уже скоро утро. Я точно спать не смогу. Давайте я постелю вам. – Говорит профессор, занюхивая так и не почищенным апельсином.
              - Нет, спать я не буду, - говорю я. Знакомое состояние, забытое, но возродившееся тревожит мою душу. Состояние из моей бурной молодости – выпил, найди на жопу приключение. – Где тут у вас выход?
              - Вы куда? Ночь же на дворе? – всполошился учёный.
              - Надо куда. Есть у меня парочка незаконченных дел. Спасибо за гостеприимство. Можно будет к вам обратиться, если мне деться будет некуда?
             - О чём речь? Мой дом – ваш дом.
             - Я бы не отказался. Шучу. До свиданья.- Натягиваю секонд - хэндовские куртку и ботинки и выхожу на улицу.
             Холодно, ветер обжигает щёки. Где ночью в такую погоду искать приключений? Знаю, я пойду к Светлане. Плевать мне на этих нафталиновых трёхсотлетних пуделей. Пёс, чтоб его. Если я вампира убил, то пёс мне точно должен быть по зубам.