Как все

     (К юбилею окончания) 

   «Одень в школу новую рубашку, она висит на стуле». Вот чего я не любил. Буду ходить в новом, как дурак, а все ребята, как всегда. Не любил я выделяться, хотел быть как все. А все и всегда ходили в школу и на улицу в уже видавшей виды одежде. Зато, как в ней было хорошо, да даже и задумываться над этим не надо. Она была и всё. Всегда надевал новую одежду с боем. Можно подумать, что мне часто покупали новые вещи.

 Один, два раза в год, потому что тогда, после войны, все жили плохо. А я хотел походить на всех: был такой же худой, бегал по улице босиком, играл в те же игры, целый день пропадал на улице и в крепости, ночью меня также звали домой, наконец, и в школу меня отвели как всех. Здесь впервые стал писать ручкой с пером №86. Если не потереть перо о чернильницу – непроливайку, оно оставляло кляксы на тетради. Правда, я оставлял кляксы в любом случае. Потом начинал их стирать красной жесткой резинкой. Она стирала, но как-то вместе с бумагой и появлялась дырка. Позже на ватмане, я научился тушь срезать лезвием бритвы. Это было по черчению. Его я понимал плохо.

 Преподавал черчение старенький седой, небольшого роста, и тоже с седой острой бородкой Василий Павлович. Он всегда ходил с указкой. За ту, наверное, бородку, мы его называли Козел Павлович. Он был глуховат. Иногда он выгонял учеников из класса за плохое поведение. Однажды я ничего не смог ему ответить на вопросы, а на последний вопрос начал с обращения «Козел Павлович». (На мое счастье в этот раз указки у него в руках не было). Наверное, я сказал громче, чем нужно, потому что он побежал к столу, схватил указку, но я был резвее. Я бегал по классу от него, пока не услышал команду; «Вон!» Повторять не надо было, в это время я думал уже о последствиях: пригласят родителей в школу или нет. Не пригласили. Хороший мужик оказался Василий Павлович.

 Вообще, как и в других школах, мы тоже своих учителей как-то обзывали. У нас были и «Махно», «Сивая» и даже, простите, «Зас--ха». А директор был «Кот Васька», хотя по-настоящему он был Василий Тимофеевич. Он голову брил наголо. Маленький, кругленький, он потом мне напоминал И.Ильинского из кинофильма «Волга – Волга». Потом его сменил Шиндт В.И. Он воевал и потерял на войне руку. Ходил в сером отутюженном костюме и преподавал историю. Когда на его уроке я стал рассказывать, как во время войны дежурные в Ленинграде сбрасывали с крыш неразорвавшиеся фугасные бомбы, он, обращаясь ко всему классу, сказал, шлепая губами: «Забудьте об истории, как о предмете трепологии». Понятно, что в тот раз я высокой оценки не получил, но пришлось разобраться, чем отличается фугасная от зажигательной. Учительница математики Анна Александровна, «Махно» была сзади ровно обстрижена по шее, поэтому, наверное, ее так обзывали. Когда у доски отвечали невпопад, она тыкала ученику двумя пальцами в лоб и говорила: «Неумный, опомнись!» После нее математику преподавал Арон Хачатурович Айвазян. Это был красивый опрятный мужчина, несколько полноватый.

Он преподносил материал на «тарелочке с голубой каемочкой». Даже мне было понятно. Но, глядя в наши отсутствующие глаза, он спрашивал: «Поняли?» Чуть помолчав, обведя нас взглядом: «Нет, не поняли. Еще раз». После второго раза снова задавал этот вопрос, а потом говорил: «Ну, лучше я уже не умею». На самом деле, все было понятно и, когда после этого кто-то не мог ответить по математике, он говорил: «Даже деревья имеют пределы, но наглость человека, пределов – что? не имеет!» Михал Саныч Циммерман – физик, заворачивал в наши контрольные гвозди. Это мы увидели, когда оказались у него во дворе, чтобы помочь перенести какие-то доски по его просьбе. У него из-под брючин всегда висели лямки от кальсон, а если мы, отвечая, держали руки в карманах, он говорил: «Что боишься, птичка улетит?» В конце-концов, родители потребовали проведения собрания класса, потому что только у одного, двоих в табеле можно было увидеть четверку, остальные были тройки да двойки. У меня естественно тройка, но на грани с двойкой.

Как-то я выскакивал из положения.  Теперь то все знают эту фразу, а тогда в пятидесятых годах, она звучала на удивление, когда он нам говорил: «Бог знает физику на пять, я на четыре, а вы…» и  безнадежно махал рукой. После собрания успеваемость несколько повысилась, но не очень. Нам до нее было еще далеко. Когда мы отвечали первый закон Ньютона, никто не вправе был излагать его по-своему. «Всякое тело находится в состоянии покоя или равномерного и прямолинейного движения ПОКА И ПОСКОЛЬКУ оно не понуждается приложенными силами изменить это состояние».  И если так написал Ньютон, то Михал Саныч считал, что мы не имеем права его искажать: без «ПОКА И ПОСКОЛЬКУ» все получали пары. При поступлении в институт на приемных экзаменах экзаменаторы улыбались: «А школа №98, Михал Саныч»  Русский язык преподавала… «Сивая». За что эту замечательную женщину так называли? Да только за то, что она была совсем седая. Что ж мы за народ такой, которому тогда все семейные, личные дела преподавателей, были по - фигу. А у  Анны Александровна был один сын, муж погиб на войне. Тогда мы ничего не знали о ней,  вообще о личной жизни преподавателей никто и никогда нам не говорил, и они не рассказывали. А что было рассказывать: у половины учеников нашего класса не было отцов, жили, как могли. Она, именно она привила нам любовь к русскому языку и литературе: мы стали понимать, что быть культурным, значит, в первую очередь, быть грамотным.

 Когда она ушла на пенсию и ей на смену на урок зашла новая учительница Олимпиада Георгиевна, с лицом, как нам казалось в сжатый кулак, мы, не сговариваясь, устроили детский протест. Мы стояли у своих парт и бузили: болтали, хихикали, были возбужденными. Так и не угомонились: простояли весь час, пока не прозвенел звонок, - она не смогла нас остановить. Остановили после специального родительского собрания. «Олимпиада» оказалась совсем неплохим преподавателем…. Елизавета Львовна Аронова – химичка, красивая с черными, как смоль волосами, и темно-карими глазами, со стройной фигурой, преподавала как-то увесисто, со знанием дела, четко. Это отозвалось: один из нас стал крупным химиком.

 А  «З…ха» преподавала географию и очень хорошо, а называли ее так, конечно, незаслуженно. Просто, какой-то идиот сказал, что она страдает …недержанием. А нам ведь только того и надо. Французский преподавал Исаак Аркадьевич Канцлер, первый наш куратор класса. Он мне и напоминал француза, потому что у него не было переносицы, а я подобного видел в кинофильме «Фанфан – Тюльпан». Он всегда был чисто выбрит в красивых отутюженных брюках и такой же рубахе, и кроме французского, учил нас ещё жизни. Мы заворожено слушали его рассказы о том, что происходит за стенами школы.

Пользуясь таким вниманием, он одновременно рассказывал правила образования слов во французском языке и бегом бежал к доске с конца класса, чтобы мелом зачеркнуть одно окончание и написать другое. Говорил он быстро, и мы боялись упустить слово. Встречаясь с ним после окончания школы, где-то на переходе улицы, он уже оттуда задавал мне первый вопрос, к середине дороги он уже знал обо мне: женился или нет, где работаю, как родители.

 В первой его характеристике обо мне, я увидел слово корректен. Не совсем понимал, что это такое, но мне слово это нравилось, а потом, как-то подспудно, я хотел соответствовать этому слову в жизни. Но первой нашей учительницей была Вера Матвеевна Евстигнеева. Сегодня я бережно храню фотографию нашего первого класса, где она сидит в центре с накинутым на плечи, белым пуховым платком  Ее любили, как только можно любить первую учительницу. Она прихрамывала на одну ногу. В обращении была мягкая и требовательная, она так разговаривала с родителями культурно, так умела описать каждого из сорока своих учеников, что родители всегда с собрания уходили довольные и с точным понятием о своих детях и …мерах по улучшению их успеваемости.

Мы все,  как в кино, прильнули к большим окнам школы, когда  однажды, Веру Матвеевну на черном ЗИМе подвезли к школе после вручения ей ордена Ленина. То, что она нам привила, ни у кого не сгладилось из памяти... Спасибо Вам Вера Матвеевна. Это была учительница, которая своей рукой водила нашей рукой по тетради и там, на удивление показывались красивые буквы, первые буквы в нашей жизни. Тогда нам было по семь лет, и мы впервые распрощались с улицей. А сейчас мой внук в шесть лет уже умеет говорить на двух языках и немного читать и писать на трех. Время изменилось.
 После седьмого класса начались эксперименты. Во-первых, наш класс разбили на два, потому что к нам «влились» девочки из соседней школы. На месте их школы началось строительство будущего огромного квартала с ЦУМом и жилыми домами.

 Стало даже веселее. Вскоре на задней стене класса появилась табличка с
 фамилиями всех мальчиков и какими-то цифрами против них. Какой же я был
тупой: я сразу не догадался, что я никому из девочек не нравлюсь – против моей фамилии красовался «0», а у других были и единицы, и двойки, и даже тройки.
Мне было не до этого. Во дворе школы была грунтовая баскетбольная площадка, и я чуть ли не первый срывался после звонка, чтобы во время перемены поиграть в баскетбол. Возвращались на очередной урок взмыленные, красные и горячие. Так продолжалось долго, пока однажды на перемене к площадке не подошел невысокого роста красивый, стройный азербайджанец с усиками.

Он созвал ребят и пригласил тренироваться в баскетбол в «Локомотив». Это был Назим Аминыч, тренер «Локомотива», он ежегодно именно в нашей школе проводил набор ребят в свою секцию. Так я оказался в «Локомотиве», где чему-то научился, участвуя в играх на первенство района, города, а в будущем играя и в сборной завода, спортзал и трибуны стадиона которого, кстати, спроектировал архитектор, наш тренер  Назим Аминыч. С седьмого по десятый класс бесконечно меняли количество экзаменов: то чуть ли не четырнадцать, а то – всего два. К выпускным экзаменам готовили концерт. Не помню, как это вышло, что я превратился в конферансье. В общем, я должен был объявлять номера, но и в паузах, пока готовились к очередному номеру, я как в цирке клоун, должен был показывать репризы. К ним готовился больше, чем к экзаменам, про себя все бесконечно прокручивал, а пантомиму вообще в воображении рисовал так, что на вечере все получилось, в зале раздавались хохотки.

 Как и водится, все закончилось выпускным балом, где я был в ударе, потому что кроме меня вальс никто так хорошо танцевать не умел. Ко мне выстраивалась очередь девочек, и я уже не вспоминал, что когда-то против моей фамилии стояла цифра «0». Вот где, наконец, я выделился, не был, как все.  Спасибо маме, которая когда-то сказала: «Хочешь научиться танцевать вальс, бери стул и крутись вокруг стола на счет три». А уже на следующий день после школы, как-то незаметно, наступила взрослая жизнь. Хорошо ли нас учили в школе? Легли ли усилия всех преподавателей в благодатную почву? Получились ли из нас достойные люди?
    Спустя двадцать лет я с волнением шел на встречу с одноклассниками, которая устраивалась не только в знак окончания нашей школы, но и в память о безвременно ушедшем из жизни Исаака Аркадьевича Канцлера.

 Я боялся не узнать своих ребят. Но уже через тридцать секунд стало ясно, что мы ни чуточку не изменились: все тембры, тональности и стиль разговоров, как был у каждого, такой и остался. Никого не смущали регалии бывших одноклассников, хотя здесь были уже кандидаты наук, директора школ, журналисты, ведущие инженеры и преподаватели ВУЗов. Умышленно не называю фамилии и регалии одноклассников – здесь,  как и в классе, все были одинаковыми. Через пятнадцать - двадцать лет, все они станут уже бабушками – дедушками. Это были те ребята, которые во время школьных линеек, стояли в пионерских галстуках, и по команде пионервожатого: «В борьбе за дело Ленина – Сталина – будьте готовы!», кричали: «Всегда готовы!» Тогда мы не знали, что их дело скоро развалится. Тогда каждый работал и достойно использовал знания, полученные в школе, благодаря нашим замечательным преподавателям.

 А еще через тридцать лет я по Интернету получил приглашение на встречу в том же ресторане с одноклассниками по случаю пятидесятилетия окончания школы. Поехать не мог, послал восторженное и полное любви поздравление. В «отчете» о встрече узнал, что общими усилиями с двух классов выпускников 10 «б» и 10 «а» классов 1958 года, смогли собрать менее десяти человек.

 Распался Союз, и жизнь разбросала нас по странам и континентам, где мы уже занимались воспитанием своих внуков. По обоюдному согласию встречавшихся ребят в ресторане «Зеравшан», фотографии присылать не стали. Решили: пусть в памяти тех, кто не смог приехать на встречу, останутся образы одноклассников наших молодых лет. И в самом деле, иногда передо мной проплывают в воображении мои одноклассники, как раз тех самых лет: Налика, Юры, Алика, Юльки, Валеры, Володи, Бахтияра, Игоря, Симы, Зины, Люды, Томы, Нелли, Вали, Ларисы и многих других. Пересекутся когда-нибудь теперь наши судьбы, не знаю. Только хочу пожелать здоровья всем выпускникам школы №98 им. Н.Островского г. Ташкента выпуска 1958 года.

                (Продолжение следует)
                ЭДШ    23.11.08
                **************   

                Налик

А ведь пересеклись! Налик приехал в Израиль... из США навестить своего брата.
По телефону мы договорились встретиться у меня в Натании. Его привез на своей машине племянник и уехал. После нашей встречи в "Зеравшане" прошло опять несколько десятков лет.

 Беспокоился: узнаю ли? Видимо Налика тоже беспокоил этот вопрос, потому что, когда он меня увидел, встречающего их машину на улице, он еще в машине кивнул головой, как бы поняв, что это и есть я. Обнялись, Налик решил побыть у меня сутки. Осторожно начал с ним разговаривать, я уже знал, что он в Навои был одним из тех, кто по направлению после окончания химико-технологического факультета ТАШПИ работал на химкомбинате. Там прошел стадии от начальника смены,  Зам начальника до Начальника цеха .

 Затем был Чирчик недалеко от Ташкента, где работал в ОКБА. А затем перешел на работу на завод Узбекхимммаш там же в Чирчике в качестве Зам.гл.конструктора. Этот Узбекхиммаш когда-то для нашего авиазавода, где я проработал всю жизнь от слесаря - сборщика, разметчика, плазовика-конструктора, инж. технолога, Нач.ТБ до Зам.нач. этого же цеха по производству сотовых и композиционных конструкций, в самом начале этого производства поставил автоклав диаметром полтора метра и длиной 4 метра для термостатирования панелей и агрегатов этих самых конструкций.
Именно в этом автоклаве впервые были "сварены" первые панели и агрегаты на изд. ИЛ-76. (После их освоения завод приобрел мощнейшие автоклавы немецкой фирмы "Шольц").

Но я таких высот в жизни, как Налик не достиг... . Ничего страшного, Налька в нашем общении не изменился, язык был найден общий сразу и мы, сидя вечером за столом, который с удовольствием и теплом был накрыт моей женой, за рюмкой водки с удовольствием вспоминали прежние годы и жалели о том, что жизнь нас так развела, что мы не поддерживали связь. Вспоминая школьные годы, оказалось, (это я про себя так понял), что в то время, как у меня гулял ветер в голове и я занимался спортом, бегал на танцы и, в сущности не уделял школьным урокам должного внимания, он тяготел к химии и... думал о будущем.

Не зря же он защитился и стал кандидатом технических наук. Мог стать и доктором, но не понравилось преодолевать бюрократические препоны на этом пути. Практически два дня мы беседовали обо всем на свете, гуляли пешком по Натании, ходили в новый отстроенный район, который мне напоминал детскую мечту, когда я про себя думал стать строителем, а учителя говоря о будущем, говорили, что как раз в этом будущем вырастут города из высоких белых красивых зданий с великолепными садами, дорогами, спортсооружениями.

 Вот здесь в Израиле, вот в таком как раз районе и приобрела квартиру моя дочь с семьей. Правда за такую квартиру ей и ее мужу до сих пор приходится "пахать" и "пахать". Мы шли через новый прекрасный мост, по дорогам и фотографировали интересные места. Это продолжилось вечером на берегу Средиземного моря.

Я всегда любил фотографировать закаты, когда солнце садилось за горизонт, обагрив темные тучи и сполохи облаков. Получались фантастические картины, которыми в рамках я с Лилей, своей женой, завесил прихожую и коридор квартиры. В этот раз горизонт был чистым, но Налик все же сделал красивый снимок захода солнца за море на фоне шикарной пальмы.
Мы расставались, Налик улетел домой к жене, детям и внукам. Было ясно: жизнь у него сложилась. Дети работают, хорошо устроены, имеют свои квартиры и иногда организовывают ему с женой поездки по красивым местам Америки.
Теперь время от времени связываемся по Скайпу, иногда с удовольствием вспоминая нашу замечательную встречу в Натании. И мне доставляет большое удовольствие, когда он очень тепло отзывается о моей жене, которая хорошо умеет поддержать общий разговор.
                29.10.2016 


                (Продолжение следует)
             
                Одноклассники

Со временем Налик нашел по Скайпу Юрку и Юльку. С Юркой мы дружили в школе пока ее не окончили. Став старше, ходили в кино и театры, бывало и в рестораны. Иногда по дороге заходили к нашей однокласснице Зине, которая в будущем стала кандидатом экономических наук,  и вместе шли на очередной спектакль в театр оперы и балета им. Навои. Впоследствии Зина говорила, что благодаря нам, посмотрела весь реретуар театра.

 Юра после школы устроился работать в автопарк. Дальнейший его путь оказался чем-то похож на мой: работа на производстве, армия, женитьба, автодорожный институт, рост по служебной лестнице до Зам нач. автопарка. Сегодня так и живет в Ташкенте в доме родителей. А дети... уж не знаю подробностей: один ребенок живет с семьей в Канаде, а дочка, выйдя замуж за... англичанина, в Англии. Юра с женой время от времени их навещают, оставаясь с ними там по три месяца,  а то и по полгода.

Юра жил дальше всех от школы, на ул. Шелковичной, дом был собственный с большим двором, где росли фруктовые деревья.   и где приятно было срывать яблоки, урюк или виноград. Он выходил утром раньше всех. Его встречал Налик, выходя на угол со своей Шпильковской, дальше их встречал Игорь, он тоже жил на Шелковичной в военном доме, т.к. отец его был военным. А уж на ул. Стрелковой троицу встречал я, доходили до ул, Ленина, (это когда уже учились в 10-ом классе), и бросали монету. Если монета падала на орла или решку, шли в город, а если на ребро - то в школу. Но мы были все-таки организованными ребятами и монетой пользовались не всегда.

  Как оказалось, Юлька ни в какую Америку не уехал, как это у меня было написано в миниатюре "Скрипичный концерт". То были неверные сведения. У него на страничке в "Фейсбуке" написано так: Journalist в Фрилансер (Free-lancer)
Работает в Radio Ukraine International, Учился в МГУ,
Учился в Rutgers, The State University of New Jersey, Живет в г. Киев. Откуда-то мне было известно, что он также учился и окончил Иняз в Ташкенте. Разговаривая с ним, я был удивлен, что он довольно часто беседовал с моим старшим братом, тоже в свое время окончившем этот же Иняз. Леня хорошо говорил по-английски, писал стихи и прозу и занимался... вопросами филологии в английском языке, ведя соответствующую переписку с издательствами в Англии.

 Юлька оказался полиглотом: сейчас он знает целых пять языков. Работал он журналистом-международником в УЗТАГе, затем перевелся в Киев, где и осел с семьей. Под псевдонимом его знают в Европе, он там печатался в газетах и журналах. А будучи еще в Ташкенте, объездил как журналист почти всю Азию. Он беседовал или брал интервью у многих знаменитостей. Зная неплохо, а может быть даже и очень хорошо историю и искусство, он умело все это применял в своих репортажах. С ним интересно беседовать, получая неожиданную информацию там, где и не задумываешься.

                1.11.16
                (Продолжение следует)

Идет год 2019 -ый..... Нам под 80! Мы все "заслуженные пенсионеры". Каждый разговор по Скайпу или сообщение в "Одноклассниках" принимается с удовольствием.
Интересы моих одноклассников где-то близки друг другу, поэтому поговорить всегда приятно. Неожиданно в "Одноклассниках" появилась Сима Ащеулова, симпатичная девочка нашего класса. Как оказалось, окончила институт Народного Хозяйства в Ташкенте, который несколькими годами позже окончила и моя жена. Сима хорошо работала и стала даже депутатом. Вышла замуж, имеет двух детей и жизнь сложилась так, что сегодня живет недалеко от Ульяновска в своем доме и... даже с большим огородом, где с удовольствием занимается заготовками на зиму. Однако в ее сообщении прозвучала и тяжелая для меня новость: умерла Нелля Салахутдинова, тоже наша одноклассница. Это сообщение повергло меня в шок. Конечно, нам уже немало лет, но все-таки, все-таки.... С Неллей меня связывала какая-то детская дружба, о которой я всегда помнил. Во время школьных перемен, если я не убегал на школьный двор играть в баскетбол, нам было интересно общаться. Так продолжалось, наверное, долго, пока однажды кто-то из класса, какая-то девочка, возьми и ляпни типа: "тили-тили тесто, жених и невеста". После этого как отрубило: несколько лет мы с Неллей не разговаривали. Но однажды Зина и Налик устроили нам как бы нечаянно встречу с Неллей, и я как - то сбивчиво попросил у нее прощения... , "если в чем-то виноват". Но той детской дружбы у нас уже не было. Тем не менее, я всегда вспоминаю те годы, когда чувствовал к себе теплое отношение девочки... И это сообщение Симы воспринял очень тяжело. В конце-концов, все наши одноклассники со временем стали.... еще ближе, почти родными..., и воспоминание нашего детства ничем не стереть.

                ЭДШ 31.10.19.