Стёртыми именами вмерзая в пространство, моментами

Стёртыми именами вмерзая в пространство, моментами постоянства, никуда не торопясь. Рисуя майю, пальцами на стекле, на запотевшем окне. Рисуя мир в тумане, ничего лишнего, линия за линией. А мир каплями к подоконнику, растекаясь по плоскости, испаряясь потихоньку растекается, теряется превращается в реальное. В голоса за спиной, в непонимание, несоответствие. В мусор запутавшийся в сирени, вместе с летом, Сирень - скелетом летнего, прошедшего, холодом недоеденного. Нет меня.  Выгорело, требует дозаправки чем-то ярким. Твоими словами? Чем-то ещё, где-то внутри сейчас горячо, мотор в стадии  остывания а может быть разогрева. Почему наш мотор находится слева?...  Я схожу с ума от непонимания собственного желания, от отсутствия логики происходящего, молчаливого настоящего, несущего несокрушимое счастье, неотвратимого, как летящий в голову  кирпич. Ощущение чего-то большего впереди. Раньше говорили беситься с жиру, но тут другое, тут быть бы живу. Слишком разбросало в стороны, надо вернуться внутрь, хотя бы на сейчас. Кто я без тебя, кто я без нас? А без себя? Снова слишком много вопросов, от этих вопросов на поворотах заносит, тащит в кювет. Пол царства за десять минут одиночества внутри. Я подарю тебе половинку майи. Всё лишнее останется со мной. Аккордами твоих настроенных в унисон с миром нервов. Пульсом заданный ритм, теряется в переулках сна, мне снится весна, так гадко просыпаться в серое за окном. С разгона проснуться в небо цвета бетонной стены. Нажать на тормоз и остановится день. А потом параллельно небу, до ближайшего поворота на работу. Такая странная жизнь, почти как жижа. Но потом пляски разума до утра, хохотом, с грохотом, на зависть соседям. И коты задумчиво валяются посреди коридора, развалившись под дверью в припадке суицида. А может они просто знают те двери которые не могут открыться. Вот бы так уметь. Я не знаю, какая дверь откроется следующей, я могу только маятником, от двери к двери, параллельно небу, до поворота…