Гамаюн

Не моя заалела зарница.
Я теперь не силен и не юн.
На ветру ледяной плащаницей
Меня манит к себе Гамаюн.
Вот он, вот он, ударясь о землю,
Так что сумерком брызнуло в глаз,
Ни мольбам и ни плачу не внемля,
Закричал, насмехаясь, сейчас.
Его крылья в широком размахе
Берегут уходящую ночь,
Чтоб не видел позорной я плахи,
Не рыдал по себе во всю мочь.
Чтобы только его песнопенье,
Разливалось маняще в тиши,
Чтобы знал я: потеряно время
И не надо куда-то спешить.
Для него прозвучал мутным часом,
Для меня снизошел сединой
Судный день, день глухой и ненастный,
Как больная любовь, роковой.
       *     *    *
И тоскою седой, первородной
Тишину разорвал его крик,
Словно в голод, с тоски, безнадежно
Закричал на деревне мужик.
Лунный диск раскололся со звоном,
Вздрогнул древний, ковыльный курган.
С торопливым, раскатистым громом
Без меня в степь ушел караван.
Ненавистную прозелень взгляда
На ветру расточал Гамаюн.
Одинокий, тоскующий - рядом
Слушал я, как торопит вещун.
Пронеслись голубые метели,
Соловей для меня отсвистал.
Под крестом серебряным, нательным
Огрубевшее сердце познал.
       "     "     "
Гамаюн, мне печалью не время
Поливать наступивший рассвет.
Только что я стоял на коленях,
Не поняв безответное "Нет".
Только что я в цветенье черемух
Взял венок с её ласковых рук,
Чтобы с нею идти под иконы
В окруженье друзей и подруг.
Только что, как сейчас, на рассвете,
Из весенней степи мне принес
Озорной, разухабистый ветер
Запах нежных раскрывшихся роз.
       *     *     *
Ну, лишь миг мне позволь. Улыбнувшись,
Солнцу красному "Здравствуй!" скажу.
Гамаюн, Гамаюн, ну, послушай,
Я ещё и люблю, и живу.
Разве можно последним желаньем
Пренебречь, неуёмный палач.
И, как ночь, неразумною дланью
Навсегда укротить смех и плач.
А бессмертьем ни кто не отмечен,
День и ночь мне о том говорят.
И года, как пасхальные свечи,
Не для нас, а для Бога горят.
Перестань заунывною песней
Без причастья мне душу томить.
Я умру, чтобы снова воскреснуть,
Чтобы снова, безумствуя, жить.