Реквием

Сотням тысяч мышевидных
грызунов, отдавшим свою
жизнь на алтарь Науки,
ПОСВЯЩАЕТСЯ

Нам не слышен печальный набат.
Знаю я: похоронный обряд
здесь не принят, но вот я несу
трех полевок, добытых в лесу.
Три зверька на ладони моей,
А за ними – неясная тень.
Расплывается тень во мгле,
Тайный смысл ее ясен мне.
И в листве шелестящей,
и в луже лесной
вижу я постоянно
серых призраков рой.
Были это когда-то зверьки во плоти,
Я покоем своим за их смерть заплатил:
Просыпаюсь я утром в холодном поту –
Мнится мне: мы с Хароном плывем на плоту.
Бьется в борт ненадежный
кровоточащая волна,
А вокруг – моих жертв
разбухающие тела.
Смрадный запах… саднит в носу…
На душе тяжкий грех несу.
Слышите - жалобный стон их вдов?!
Видите - глаза осиротевших зверьков?!
Немым укором эти глаза,
Но не могут они сказать:
«Верните нам матерей!» -
Мне жалко несчастных зверей.
Но вновь я рюкзак беру,
И снова в леса иду.
Поднимаю зверька, а мысль одна:
Что не зря, мол, ты, милый, жизнь отдал.
Хоть в журнале вместо имен – номера,
В их ряду, вижу я, - Сократ,
Среди них – на костре – Бруно,
А чуть дальше лежит бревно
С топором по рукоять в крови
Мора и других…

Снова Солнце над лесом взойдет,
А под пологом его – смерти лед.
И Голгофа лесная свята,
Но увенчана вместо креста
капканом Геро…
И вот…
нет набата, набат не бьет…