Ангел за моей спиной

Я стояла у алтаря смиренно,
обратив свой взор к своду храма.
И шептали проникновенно
мои уста: "Где ты, мама?"

Он явился, как привидение,
рукою в белом меня поглаживал,
а я стояла в таком смятении,
что не могла говорить с ним даже.

И вдруг, прорезая святилища утро,
сквозь стены и двери, и окна собора,
послышался голос, сказавший: "Дура!"
Но всё же смотрел на меня без укора.

Сказал: "Ты в сердце с такой мольбою
взывала к небу, и вот я здесь.
Скажи для чего ты ко мне с болью
пришла. Я ж не бог весть

какой утешитель, давно в отставке,
служу Иисусу, хотя давно был
покой мне обещан, зарплата в полставки...
Я хоть и стар, но ничего не забыл.

Так молви быстрей, не держи понапрасну
на грешной земле старика, подожди...
придвинь-ка вначале поближе скамейку
и крылья мои на неё положи.

Не хочется, чтобы они запылились,
по плитам бродили ведь тысячи ног,
быть может, они просто здесь заблудились
и натаскали весь этот песок.

Безвольно опущены, стали помехой...
да да, не смотри, мы во многом похожи:
и людям и ангелам уж не до смеха,
когда не становимся боле моложе.

И старость тихонько ползёт на коленях,
всё ближе и ближе, хватая за руки,
цепляясь когтями за веки эпохи
и, шаркая тапками, дохнет от скуки."

И я осознала, что он настоящий.
И что наконец-то могу я открыться.
И нимб его, слишком глаза слепящий...
Такое просто не может присниться!

И я, все сомненья отбросив, с надеждой,
в молитве склонилась пред ним, как в бреду,
а он лишь прикрыл измождённые вежды
и слушал меня весь в холодном поту.

Ему одному, кто пришёл на мой зов,
поведаю быль моей жизни с рожденья,
скажу почему я звала всех богов
и верила в то,что придёт откровенье.

Всей силой души своей жаждала силы,
когда мать на крыльях меня принесла
в чудесное место. Со мной были милы
те дети, с которым вместе росла.

Но я не была им ни другом, ни равной,
по крови, быть может. я к ним относилась.
А так..У меня были дивные крылья,
которыми я от рожденья гордилась.

И вот как-то раз, когда мать улетела
(ей нравилось с ветром гулять в облаках)
Меня окружили, и песенку пели
о равенстве всех, о запретных плодах...

Нельзя так, сказали, чтоб лишь у тебя,
когда у других прорезаются зубы,
в то время торчат из спины два крыла,
которые мы тебе просто отрубим.

Не правда ль, ты хочешь их сбросить и сжечь?
Тогда будешь равной, а значит свободной!
Смотри! Для тебя приготовлена печь!
Не будь сумасбродной! Не будь сумасбродной!

Сливались в шипенье гласа окруживших,
не в силах бежать, попыталась взлететь,
но чьей-то рукою, безжалостно твёрдой,
на шею мне - цепь, на плечи мне - плеть.

Вокруг бушевала весна в пёстрых красках,
цветы разливали в ночи аромат...
А я посреди них лежала в коляске
и для меня стал их запах, как яд.

Лежала, не двигаясь, словно надеясь,
что если не сдвинусь, то может умру,
но в первых лучах солнца я отогрелась
и кровь запеклась на спине поутру.

В райском саду больше не было смысла,
он для меня стал исчадием зла.
И я тогда серой тенью нависла,
нож ритуальный над ним занесла.

К вечеру были мертвы на поляне
ровно одиннадцать злобных детей,
ночью из рая на землю изгнали,
щедро при этом отвесив плетей.

Может быть, я и напрасно отмстила,
всё ж не жалею...Ведь рай мне - не рай.
Как бы без крыльев я в небе парила,
взмывая стрелою среди птичьих стай?

Я больше не в силах выдумывать ложь,
творить мир самой (тот, который мне нужен.)
Быть может, ко мне ты уже не придёшь...
Неважно, ты мной всё равно не заслужен.

Я больше не знаю, что ждёт меня дальше,
мечтать не могу. надоели паденья.
Ничто во вселенной. Я ангел падший.
Слепой. но нелепо ждущий прозренья.