Исповедь Колдуна

                1.               
Мне дольше века жить претит здоровье.
Устало сердце биться, стынет кровь.
Но мой уход не будет людям новью,
Всем тем, кому в добре и зле любовь.
В пучину ада скорый путь злодею,
Пора истлеть и в землю лечь костьми.
Кусают сердце исповеди змеи,
Проснувшись среди старости-зимы.
Услышит голос мой в лесу поэт,
В тумане, созерцая тайны свет.
                2.   
Ещё б я смог со смертью побороться,
Не зря ведь ею над людьми владел,
Но бог давно затмил прощенья солнце,
Теперь лишь умирать – один удел.
Но, зная многое и много повидав,
Боюсь забыться сном лесной могилы,
Не растопив железный, чёрный сплав
Лихого зла лавиной доброй силы.
Открою душу исповедью людям,
Как предсказанье бед их тёмным судьбам.
                3.
                Я знаю силу трав и чары слова.
                Дай бог для зла их никому не знать.
                Они теперь мне не помогут снова,
                Седины превращая в майский сад…
                Я передал бы знанье, но тревожусь
                За переменчивость людской души.
                Я предавал себя, порой, о боже!
                Прислуживая злу в лесной тиши.
                Под старость лишь, когда цветок прозренья
                Расцвёл, я осознал добра бесценность.

                4.
                Так ясно помню детские года,
                Как на стекле зимою мир узорный,
                Седую мать, как иву у пруда,
                Что над водою в плаче наклонённая.
                Отец – убийца, бил он мать всегда
                То с хмеля, то с похмелья без ума.
                Я ж прятался в малиновых кустах,
                Пока не скроет окна дома тьма,
                Чтобы не видеть материнских слёз
                И шепчущихся о беде берёз. 
            
                5.
                Однажды я, прижавшись к нежной иве
                Услышал тихий голос, мне родной,
                Потом берёзы, дуба, клёна – диво,
                Услышал голос в каждой жизни свой.
                И травы зашептали мне открыться;
                Цветочками стереть с очей слезу.
                Мохнатым шмелем пал я к медунице
                В душистый мёд и в мятную росу.
                Чудесный мир открылся мне тогда,
                В семье несчастной в детские года.

                6.
                Когда во мне сменила детство юность,
                В один апрельский, ясный тёплый день,
                Мне солнце золотое улыбнулось;
                Вскружив лучом, вело в лесную тень
                К фиалкам и подснежникам духмяным.
                И запахом и цвета красотой
                Затмение лилось в меня туманом
                Неведомою силой неземной.
                Я сел на пень и ждал в лесу кого-то,
                Идущего с лучами  небосвода.

                7.
                Почувствовав руки прикосновенье
                На мутной, опьянённой голове,
                Я принял очищение гореньем,
                Испепелявшим сучья на траве.
                Горело всё вокруг, меня не тронув.
                Царапин от пожара ни следа.
                Рука не отрывалась долго, помню.
                Поток огня струился, как вода,
                Через меня на травы на деревья
                Да так, что на поляне всё ревело.

                8.
                Иссякли силы в страхе и тревоге.
                Упал я на сожжённую траву,
                И червем полз по пепельной дороге,
                В руках сжимая чёрную листву.
                И голос ниоткуда вдруг раздался:
                " Вставай, владея силой неземной!
                И никогда от страха не валяйся
                Под мелкой, уничтоженной травой.
                Вставай! Иди! И голосом и слухом
                Сильнее, выше будь над телом, Духом…"
                9.
                Я встал и вытер пот со лба и пепел
                И удивился чудесам своим:
                В ладонях дар небесных сил заметил –
                Они магнитом впитывали дым;
                То ветром жар повсюду раздували;
                То светом проникали до корней:
                С глубин земли, с песчаных мёртвых далей
                Рождали жизнь по лабиринтам змей
                К поверхности сожжённых трав и сосен,
                Весной прогнать проснувшуюся осень.

                10.
                Прикладывал к земле я руки в месте,
                Где самый крупный цвет фиалки был.
                Из снега будто, с пепла, рос ответно
                Громадный куст в тепле весенних сил.
                Крупнее выдувались лепестки
                Несли на солнце рук своих соцветья,
                И раскрывались нежные цветки,
                Разбрызнув запах мёда-долголетья.
                А пчёлы уставали пить нектар
                И в улей относить бесценный дар.
                11.               
                Прощаясь с мамой у её могилы,
                ( Как не успел её тогда сберечь?)
                Не верил в чудодейственные силы,
                В агонии хотел с ней рядом лечь.
                Клочок земли на гроб её бросая,
                Я поздно бога стонами молил:
                «Верни мне мать, о сила пресвятая!»
                Зачем в лесу взлетал я до светил?
                Зачем всю юность – годы напролёт
                К магическим мирам был мой полёт?

                12.
                Прощаясь с домом, что необходимо
                Я в узелок беды с собою взял.
                С рыданьем в сердце долгом, нестерпимом
                Тропою к лесу шёл, как сквозь провал,
                Грустил о том, что нет назад возврата,
                Что жизнь предначерталася моя;
                Оглядывался на село, на хату,
                На матерь-иву, из крестов поля;
                На люд, уставший за тяжёлым плугом
                За новой бороздою круг за кругом.
                13.
                В лесу я всё забыл. Печаль и слёзы
                Нашёл я силы бросить на  потом.
                Из самых крепких сосен и берёзок
                Построил на поляне тайный дом,
                Уйдя за перепутанные тропы,
                В те дьяволу знакомые места:
                За тихие болотные трущобы.
                Решил сродниться с лесом навсегда,
                Чтоб слушать только травы и деревья,
                Зверей и птиц живущие кочевья.
                14
                За смерть моей родной, любимой мамы
                На бога злился я и на людей.
                Из них был мой отец и их руками
                Он бил её на боль души моей.
                Грехам служил он и страстям безумным,
                И обществом безбожным дорожил,
                И с Лениным в глазах отрядом дружным
                Невинных пулей, саблею губил.
                С тех пор людей возненавидел я.
                И дрогнул лес: «Да будет казнь моя!»
            15.               
Слепила ночь, лесные длила тени,
И каждая сосна, как великан,
Шагала в небо по холмам-ступеням
На тучи-горы, в край далёких  стран.
Мой дом молчал. И с окон светом свечки
Темнеющую ночь в лесу не злил.
В затишье наступало время встречи
Предсказанное вспышками светил.
Спускался гость с небес к лесным холмам
К земным, ему подвластным, берегам.

            16.
Но я не спал и не смыкал очей.
Я эту ночь годами ждал лесными.
Прейдет он, чёрный в чёрном, над моей
Избушкой стать с глазами ада злыми.
И он пришёл из тьмы, не постучал,
Не отворял незамкнутые двери,
В плечо вонзив когтей орлиных сталь,
Промолвил грозно: «Хочешь жить и верить
Со мной и мне? Сильнее ночи будь!
И с сил моих к тебе вольётся ртуть!»
              17.               
Закаменели руки злом холодным,
Скалой над морем висла голова,
Не кровь, а ветер нёсся вихрем чёрным
Сквозь айсберг сердца к тёплым островам.
На волосы – на травы зимы иней
Набросили до срока стать седым.
Не быть в глазах улыбке неба синей,
В них ворон поселился зорко злым.
От света прочь, в меня вселилась тьма.
«Колдун»– писала в окнах льдом зима.

               18.
Хотел я зла, и зло ко мне явилось
И затушило в сердце свет огня.
На зов проклятья чёрный ангел милость
Явил, вознаградив зимой меня.
Я стал черстветь как телом, так и духом,
В залог за зло, отдав огонь живой.
Я стал для ведьм, чертей из сказок другом,
А для людей – врагом и сатаной.
Так местью наполнял себя всесильной
Над матери чернеющей могилой.
             19.
И нет порой предела злу и мести,
Когда ты весь опутан темнотой.
Любые о любви и счастье вести
В тебе с рычаньем волка и слюной.
Любая радость в праздник с урожая
Ко мне с полей, от сёл, от городов
Летела, лишь проклятье распаляя
В груди, томящей сердце толщей льдов.
Решил я всех людей, живущих рядом,
Засыпать бед и горя чёрным градом.


            20.
 Я чарами ветра и тучи летом
Над сёлами гулять не пропускал.
В июне зелень мая – счастье цвета
Сменял жарой на жёлтую печаль.
На следующий год магнитом рук
Ордою тучи в небе громоздил
И лил дожди для долгих стонов, мук,
Пока плоды полей не истребил.
То зной, то холод сеял по равнинам,
Чтоб стал в округе мир былым, целинным.
            21.
Зимою многих, кто застигнут был
Вороньим зорким глазом возле леса,
Метелью выбивал в пути из сил
И в речку в прорубь сбрасывал, как беса.
А тем, кто пьяным криво шёл домой
Тропу открыть на кладбище спешил,
Чтоб там змеёю чёрной гробовой
Душить до смерти тайно у могил.
Хоть думал каждый раз остановиться,
Но сеял снова горе чёрной птицей.

            22.
Однажды я устал, решил забыться
Отвергнутого старца тихим сном.
Боялся лес меня: и зверь и птица
В тот час не смели и взмахнуть крылом.
Но верный чёрный ворон, долгих странствий
Прервал не прерывавшийся полёт,
Ворвался в дом, шумя, гремя с нахальством,
Крича, что весть приятную несёт.
Его я думал выбросить в окно,
Но выслушать вначале все равно.
             23.      
«За лесом, за рекою и за яром,
В селе, цветущем вишнями, большом
За тополиной рощей, в доме старом
Цветёт девица ярких роз огнём.
Светловолосая. Елена – имя нежно
В округе всей поют парней уста,
И тают в сердце грёзой белоснежной:
Лишь с нею утонуть в любви цветах»--
Прочёл в глазах я ворона лесного,
Слуги и стража колдуна лихого.

             24.
Поспешность принял я: созрел цветок
И кто-то пить нектар пчелою будет,
Срывая и сминая лепесток
От губ до ног; в округлых чудных грудях…
А я не стар, во мне же молодое
Стучится сердце в аде без любви.
Всё колдовское, но оно живое
Весной стучится в лёд моей крови.
Страшась растаять, к людям подобреть,
Я зло просил хоть на день принять смерть.
                25.
                Я знал, что разрушеньем сил любовь
                Ко мне непредсказуемо явилась,
                Светлее цвета всех лесных цветов
                Фиалочной лазурью в сердце впилась.
                Ведь я не мог, пока был человеком
                Не отлюбить хоть раз до жизни духа,
                Не насладиться молодости веком,
                Летящим быстро тополиным пухом.
                Как я не продлевал лихую юность,
                Закат был скор, но долгой старость-лунность.

                26.
                Куда я не глядел, её глаза
                Меня свеченьем ясным проникали,
                И жгла кристаллы рук очей слеза,
                Когда искал губами губ азалий.
                Елена, радость! Лесу майский день!
                Прощайте: дождь, ненастье, холода.
                По звёздам вычислял я светотень,
                Как знание: «Слияние когда
                Громадной тучи с облаком кудрявым,
                Лесного дуба с ивовой дубравой».
                27.      
                Пока я таял снегом под сосною,
                Цветами пробивая толщи льда,
                Забыл про колдовство своё лихое;
                Но для добра не сделал и следа.
                По сёлам весть неслась о свадьбе скорой.
                Отец Елену замуж выдавал
                И приглашал гостей на тесный дворик,
                Как бы, точней сказать, на сельский бал.
                А я сидел, решал в своём болоте:
                Забрать её? Дать ворону работу?

                28.
                Я ждал, а бог молчал и ждал грехов,
                Наверное, дозволенных не мне,
                И чёрный ангел ждал, чтоб на любовь
                Набросить цепи крепкие вдвойне.
                А я любил, не знал, какой любовью:
                Вначале, может, просто страсть была
                И волновала море духа кровью,
                Крушение пророча кораблям:
                Разбиться, затонуть на дне безумства,
                Раздув под ураганом парус чувства.
                29.
                Простите, но Колдун не бог,  не дьявол.
                В любви он человек, подснежник взял,
                На миг забыл о всём: о силе, славе,
                И растопил в груди  признаньем сталь,
                Чтоб взорвалась она вулканом горным
                Сквозь земли, сквозь пространства,сквозь  года,
                Сжигая на пути оврагом чёрным
                Незримых злых и злобных города.
                Признание горит, как солнца свет,
                И на пути ему преграды нет.

                30.
                Кто выдержит сгорать, любить всечасно
                И ничего не делать до тоски.
                «Да в путь и только в путь!»--мне пели властно,
                Летящие на зов мой соловьи. 
                И я пошёл к селу тропой-змеёю.
                Как Колдуну на свадьбе не бывать!
                Чтоб овладеть весенней красотою!
                Сквозь дым сирени, наполнявшей сад,
                Да к божеству, к её рукам коснуться,
                В глазах бездонно синих окунуться!
                31.
                А там что будет, пусть и не вернусь.
                Пускай убьют меня они соблазном.
                Да упокоит рядом с мамой грусть,
                Страдающей душой о сыне страшном.
                Хоть и не знал Елены юной душу,
                Я чувствовал, как свет её манил;
                Как тучи тянет изливать на сушу,
                Так я летел любовником без сил
                Остановить себя у ив четы,
                Взглянуть в чертополох – беды цветы.

                32.
                Меня слепил роскошный май сиренью;
                Глаза, как пеленой, закрыл душистой.
                От ив я оторвался к дому тенью,
                В котором хором многих голосистых
                Тянулась песня, душу веселя.
                То радость, то печаль неслась тревожить
                Сердца, как ветром травы на полях;
                Чем выше тон – веселье, ниже – грусть.
                К земле склонил порыв рябины куст.

                33.
                Вошёл я тенью тихо и незримо,
                Невесту разглядеть, как изумруд,
                Глаза людей отвёл от двери мимо,
                Как маг, гипнозом, только б обмануть.
                Но там старушка, служащая богу
                Была, с молитвой тесно сроднена.
                Увидела меня, сказала строго:
                «Зачем пришёл? Зачем тебе она?»
                И мы скрестились в огненном порыве,
                И напрягли энергии для взрыва.
               
                34.
                Могла ли победить меня она
                Простой молитвы крестными словами?
                Лишь отступила колдовства стена,
                Открыв меня перед людей глазами.
                Затихли гости, замерли на миг:
                Ножи, стаканы, ложки пали с рук,
                Сбежались дети к матерям на крик,
                Невесту обнял молодой супруг.
                «Пришёл Колдун на свадьбу не с добром»,--
                Шептали все, осмелившись потом.
                35.      
                Любви безумной только подчиняясь,
                И думать я не мог о чём другом.
                Мечтой, свершённой только наслаждаясь,
                Наполнил дом незримых чар огнём:
                Глазам туман, а телу не движенье,
                На мысли всплеск воды, на чувства сон, --
                Навеял на людей на час не менее,
                Пока ушёл с Еленою за склон;
                За речку и за яр, в лесные дали,
                Туда, куда дорог и троп не знали.

            36.
Как в сказке усыпил её сознанье
И вёл в трущобы леса за собой.
Чужой невесты трепет и дыханье
Глотал я, как дурманящий настой.
Когда же нёс в руках через болото,
То чуть с тропы я в бездну не свернул,
Осматривая в ней красы высоты,
В которых всем еством своим тонул.
Полуспала Елена и вздыхала
И сном касалась тайны страшной жала.
                37.   
                Темнело быстро. Ночь спешила к соснам:
                В лесу увидеть Колдуна любовь,
                Чтоб рассказать далёким звёздам-сёстрам,
                Как изменять созвездие Весов:
                От зла к добру указывая путь,
                Или застыть в нейтральном полусвете?
                Ни тьму, ни свет опять не обмануть?
                Но жизнь летит сгорающей кометой
                И рок Вселенной выше всей Земли.
                Все мы у звёздной божеской пыли.

             38. 
Не спать звала ночная и лесная,
Из робости влюблённых, тишина.
Луна, туман теней осеребряя,
Волнистый луч тянула в сеть окна
И за окном в снега одной постели
Светила, содрогая цепи чар.               
Глаза, слезами вспыхнув, заблестели
В луче луны сверкнули, как янтарь;
В воде сгущённых мраков колдовства,
На дне, где лишь растёт печаль-трава.

 
                39
                Застыв в углу, в укромном тёмном месте,
                Я, очарован, смог лишь наблюдать:
                Как покидали сны мою невесту;
                Как рассыпался волос-водопад;
                Как губы задрожали вишней спелой;
                Ресниц, бровей вздохнули лепестки,
                А щёчки, что, как зори, розовели
                Прикрыли руки – лилии цветки.
                Проснулся милый ангел мой, Елена!
                Не знал я пробуждений этих цену.

                40.
                Скорей зажёг я свечи на столе
                И пал же прямо на пол перед нею,
                И рассказал о том, что на Земле
                Она одна душой моей владеет,
                Душой влюблённой, чёрной Колдуна:
                «Да если можешь, то прости, но знай:
                Ты полюбить сейчас меня должна,
                Как любит назначать свиданья май,
                Вступая, преграждая путь морозам,
                Чтоб жизнь лилась опять с бутонов к розам.      
               
                41.      
                Отказ, Елена, не спасёт, поверь.   
                Легко я подчиняю чувства чарам.
                Но я хочу, чтоб ты открыла дверь
                Впустила Колдуна с любови даром
                Здесь не помогут слёзы, доброта
                И ласковые лисьи уговоры.
                Любимый не прейдет спасать в места,
                Где неприступен, страшен лес, как горы.
                Любовь твоя, не знаю почему,
                Сейчас нужна живущему всему!»
             
              42.
Когда я злом насытился, с любовью
Остановился вне добра и зла
И чувствовал: огонь у изголовья
И холод бьются в лодке у весла,               
Плыву? Куда? Но прочь, моя Елена
Ждала, страдала и такой ответ,
Вначале тихий, но а после пенный
Потоком пролила на свечки свет.
Её я жёг глазами, как осину,
И слеп, как слепнет птица в небе синем.
                43.
                «Отдам тебе любовь, Колдун жестокий,
                Когда слова мне клятвы ты отдашь:
                Не делать больше зла для сёл убогих,
                Убрать потопы и жару, как блажь.
                И хоть умри, когда тебе иначе
                Не жить вне зла, коварства чёрных чар.
                Ты посмотри вокруг: деревья плачут
                Кровавым соком слёз. Их боль – удар…
                Во всём лесу с тобою потемнело.
                Повсюду только моха злое тело.

                44.
                Боятся птицы петь, цветы цвести,
                Ручьи весной прорваться в дебрях к рекам,
                А звери даже звук произнести,
                Что говорить о слабом человеке.
                От бабушки я знаю твоё имя
                С рождения, кто ты и как здесь пал…
                Не дорожа руками золотыми,
                Сменил их на когтей вороньих сталь.
                Ты думал, что на то седая мать
                Благословила сына зло рождать?
               
                45.
                Однажды, по весне, в мои шестнадцать,
                Мне бабушка сказала стать к иконе
                И выслушать о том, что ровно в двадцать
                Колдун на свадьбу явится влюблённый
                Меня забрать с собой в лесные чащи.
                Никто, ничто не сможет помешать.
                «Должна ты за людей, в беде пропавших,
                Защитницей навеки-вечны стать!»
                И я в иконе божью мать живою
                Увидела с трепещущей рукою.
 
                46.
               
                Ты можешь посмеяться, не поклясться,
                Всем чарам ада снова послужить,
                И магией добиться плоти счастья,
                И громом страсти тело мне пронзить.
                Но ты я вижу, любишь и невестой
                Чужою насладился бы давно.
                Ты ищешь не сближений плоти тесных?
                А душ слиянье в целое одно.
                Готова я отдать свою любовь
                За жизнь других, рождающихся вновь.
               
 
                47.
                Прости, Любимый, за измену… Слёзы
                Мои к тебе дождями прилетят,
                Твою могилку, боже, у берёзы
                В нарцысах жёлтых нежно оросят;
                И призраком темнеющим накроют,
                Рыдая ветром по кустам рябин,
                И крест обхватят девичьей рукою,
                И дрогнут от прощенья… Ты один
                Виною смерти, злой Колдун, и горю.
                Но я смирюсь и с долгом не поспорю,

                48.
                За всех живущих, всех кто будет жить
                Твоею стану я навек женою,
                Ты только время дай мне полюбить,
                Тебя увидеть с утренней зарёю.
                Открой мне сердце в том добре, что было
                До чёрных прикасаний сатаны,
                И улыбнись не старостью унылой,
                А юностью засыпь мне явь и сны.
                Дари слова, цветы нежнее мая
                И сладкие признанья песен стаей.
               
                49.
                Веди по лесу, по полянам ягод,
                К озёрам, зацветающим мечтой,
                И в тысяче лесных своих загадок
                Две тысячи ответов мне открой.
                Светлее солнца, месяца и снега
                Со мною будь, как телом, так душой,
                Растай любовью, ласковостью, негой,
                Стань юным принцем здесь в лесу со мной.
                И я влюблюсь в тебя, ведь я не я…
                В залог добра любовь и жизнь моя!»

                50.
                Всё так и было как она сказала.
                В любви такой я стал её рабом.
                И дня и ночи становилось мало
                Налюбоваться голубкам вдвоём.
                А месяцы влюблённости летели,
                Как караваны быстрые гусей,
                До времени, пока зимы метели
                Не стали серебрить стада теней.
                И я добился цели и она:
                В венке любви мы стали: муж, жена.

               
                51.
                Всё лето и всю осень дни спокойны
                От зорь к заре сгорали, как могли
                Любовью, но к зиме ночами войны
                Сползались к нам со всех сторон земли.
                Спала моя Елена сном волшебным;
                Её я не тревожил, уходил.
                И на поляне с ангелом бессмертным
                Мы мерялись громадой злобных сил.
                А он всё слал, как Гитлер, легионы
                Забрать мою Елену в ад бездонный.

                52.
                Не соглашался я и дом в лесу
                За тучей чар скрывал от хищных глаз:
                Сухую, с медоносных трав пыльцу
                В глаза всем сыпал, чтоб к Ней след погас.
                Но с каждой ночью, с каждым новым боем
                Я в чарах слаб, как лунный луч в тумане
                И в январе с одной лишь вьюги воем
                Я пал на снег солдатом безымянным;
                И проклинал себя за то,  что ад
                Впустил вороньей стаей в душу-сад.

               
                53.
                За зло, за муки, слёзы и ненастья,
                За те, что посылал другим годами,
                Я сам наказан был порой ненастья,
                Когда сменяла буря дождь снегами:
                Ломала ели, сосны вековые
                И дуб клонила головой к земле,
                Срывала пряди старика седые,
                Но не сломала бросить гнить во мгле.
                А ёлочку любимую, родную
                Скосила, понесла в золу ночную.

                54.
                Осталось сил к Елене в дом войти
                И посмотреть в небесные глаза
                Любимой, чтоб ожить и расцвести,
                Коснувшись корнем рук к её слезам.
                Но знал я и не знал, не верил, верил,
                Что нет её уже на этом свете.
                Остатком сил распахивая двери,
                Я ужаснулся сну жестокой смерти.
                Слеза ещё жила в глазах Елены
                И я припал к живой воде бесценной.
               
                55.

                Прощался долго я.  Рыданье всюду:
                От сосен к соснам, с ёлки к ёлке шло,
                Затвердевало в каплях изумрудных
                Под каждой веткой смоченной смолой.
                Не пели птицы, ветры не носились,
                Не выглянуло солнце из-за туч,
                Лишь изморось декабрьская и сырость
                Да ночью от луны гнетущий луч.
                Я думал, что не выдержу прощанья
                И сам умру от этих наказаний.

                56.
                Но так меня жена моя молила:
                Всё выдержать, пройти, не умереть!
                Но как, когда разлукой нам могила,
                И в этом мире встречи больше нет?
                Как помню, с мамой я хотел идти
                К загробной жизни вечной и спокойной,
                Но к злобе, колдовству мои пути
                Свелись в лесной тени у тьмы тлетворной.
                Я за второй потерей смерть и чары
                Бросал в трясину на болоте старом.
               
               
                57.
                Переродясь любовью и несчастьем
                И никому неведомой войной
                Между добром и злом – худым ненастьем:
                Бросающим то к скалам, то в прибой,
                Я начал жить, признаюсь, по-иному,
                Оставив силу духа колдуна:
                С любовью ко всему вокруг земному
                Под звёздами в ночи, под солнцем дня!
                В душе любовь, а в сердце доброта!
                Сбылась Елены-ангела мечта!

                58.
                Понять всё сможешь точно ты тогда,
                Когда пройдёшь сквозь бури и утраты,
                Когда искупишь всех грехов года,
                Быть может, даже кровью в час расплаты.
                Понять так трудно, что главней всего
                Над суетою, бренностью, тревогой,
                Перед соблазном друга твоего –
                Антихриста, ниспосланного богом
                Тебя проверить слабостью и силой.
                Но ты иди к ДОБРУ, не к зла могиле!
                59.
                Я понял главное: «Что в жизни есть любовь!»
                Она полёт сердец — ракеты крылья,
                По всей Вселенной к раю островов,
                Поросших в нас теперь травою-былью.
                Где нет любви, там нет: весны и света,
                Цветов и мая, ландышей и роз,
                Нет ив, рябин, вечерних песен лета
                И лунного свиданья у берёз.
                Любовь — начало жизни бесконечной
                В пути к Добру души, как звёзды вечной.
               

                60.
                Последние мои десятилетия—
                Сгорающие сёла на войне.
                Боролся я с болезнями столетия,
                Спасал людей, живущих в той стране,
                В которой без молитвы, без креста
                Для мира, счастья будущих детей
                Отстроились навеки города
                В тени столбов и вышек лагерей.
                И людям этим ещё долго, долго
                Не видеть счастья у родных порогов.
               
 
                61.
                Мне ль спорить с богом? Но я не смолчу,
                Когда за грех отцов заплатят дети,
                За дедов внуки року палачу
                Отдать должны счастливые рассветы.
                Отцы! Страдайте! Думайте, греша:
                Обманывая, грабя, убивая,
                О том, что вы по лезвию ножа
                Ведёте род грядущий вдаль от рая.
                Особенно когда вы не смогли
                Сплатить за грех, уйдя в покой земли.

                62.
                Я собирал целительные травы
                И смешивал их в целое одно
                Лекарство против атомной отравы,
                Здоровье убивающей войной;
                Войной, открытой раком, для людей,
                Неизлечимой в полном пораженье.
                Идут года у СПИДовых когтей.
                Для чистой экологии затменье…
                Держитесь, люди! Думайте о том,
                Каким себя вы окружили злом.
               
 
                63.
                Молитвы к богу больше не помогут
                И жертвоприношения детей
                Тех не рожденных от несчастья рога,
                Срывающего кольца с рук семей.
                Самим Вам, люди, нужно стать мудрее
                И полюбить друг друга наконец,
                Чтоб стать друг к другу навсегда добрее.
                Тогда лишь оглянётся бог-отец
                Рассветом новым радужно-слепящим,
                Пронзая всех несчастий злые чащи.

                64.
                Я ухожу лучом луны по саду,
                По саду, где любовью жизнь цвела,
                Покинув лес – чернеющее стадо:
                Трущобы колдовства, болото зла.
                Погасли сны – ночные предсказанья,
                Не вижу звёзд, не узнаю судьбы.
                Осталось досказать слова признанья,
                Пройдя всю жизнь… к концу лесной тропы,
                Пока ещё стучится сердце с болью
                Моей с людскою – с горькой жизнью-солью.
               
               
 
                65.
                Услышит в шуме сосен и берёз
                Всю исповедь поэт, подвластный чарам
                Глубинных, задушевных чувств и слёз
                И раннею весной, пройдясь по травам,
                Вдохнёт нектар фиалки вдохновеньем,
                Чтоб на снегу листов проталин тропы
                Вели по жизни: светлой до цветенья,
                И чёрной до загадочных надгробий,
                И мудрой от Любви и от Добра,
                К тому, что Землю исцелять пора!

                66.
                Пускай ему откроют тайны чар
                Миров земных магические волны,
                Летящие с небес, как лунный пар,
                С зарядами несокрушимых молний.
                Пускай он слышит голос леса, сада,
                Деревьев, трав, зверей и птиц, как я.
                Чтоб Колдуна узнать побыть им надо
                И в образе моём понять меня:
                Мою любовь огромную, святую;
                Моих утрат слезу и боль живую.