Релакс-семечки

Ну, кто не знает,  из-за чего ссоры возникают?  Правильно, из ничего! А что такое ядрёный мексиканский сериал? Правильно, тоже ничего... Вот из этого-то ничего мы с женой и поссорились... Я ей говорю:
- Как  ЭТО можно смотреть?
 «Ты меня любишь,  Лючия?  Да! Нет! Не знаю!..  В триста пятьдесят шестой серии скажу...».
 - Сам-то, как уставится в телевизор,  когда футбол, из дома всё вынести можно, не заметит. И,  вообще, ничего ты не понимаешь в большой любви, - парировала супруга и  в мексиканские страсти погрузилась.
Я только рукой на это махнул, и вышел из нашего митинского домика. Над Митино властвовал вечер. Зной,  наконец-то,  спал и лёгонький ветерок, едва прикоснувшись к уставшей от солнца коже, доставлял блаженство. Как  будто ты входишь в тёплую, почти не ощущаемую телом воду, и хочешь, что бы это приятное ощущение не кончалось никогда...
Так я стоял на крыльце, и чувствовал, что раздражение уходит. «Да Бог с ними,  с сериалами!» - уже думалось мне, кому что нравится... И тут хрипловатый деда Петин голос  вернул меня к действительности:
- Эй,  паря, подь сюда, семечки пощелкаем, только что пожарил.
И я,  улыбнувшись своим мыслям, в предчувствии интересного разговора, спустился с крыльца и двинулся к соседской калитке.
-  На,  попробуй, еще они тёплые! – угостил  дед,  двигаясь на лавочке.
-  Я,  вот чего, Серёга,  думаю, -  и,  отправил семечку в рот, аппетитно ею хрустнул. Выплюнув  шелуху в аккуратный газетный кулёчек, продолжил дед Петя:
- Мы же семечки,  получается,  головой щелкаем, в неё же семечки кладем-то... Думаем тоже головой, значит, она -  эта голова -  и решила, мол, отдыхать пора.  Семечки нужно пощелкать, расслабление опять же. Во как!
На что я,  смеясь над дедовой философией,  говорю:
- Семечки–то,  релакс,  оказывается.
-  Чего это ещё, «релякс»  какой-то? -  он смотрит  непонимающе на меня,  и мне пришлось объяснять:
-  Ну,  это когда ты, к примеру,  с баб Машей поругался,  злой, а семечки полузгал и успокоился.
Он вытаращился на меня своими хитроватыми глазками и с догадкой в голосе говорит:
- Ааа, ты,  видать,  нашу ругань слыхал, да ведь? А всё эти сериалы, будь они не ладны!
« Вот тебе и здрасссьте, везде одно и тоже», - подумалось мне. Взяв добрую жменьку семечек, говорю:
-  Думаешь,  у меня лучше?
Дед понимающе кивнул головой, и,  вдруг,  оживившись, сказал:
-  А я ведь одно время вообще смотреть-то на семечки не мог, не то, что в рот взять, во как!
- Чего это  вдруг? -  спросил я, а сам уже приготовился к очередной дедовой истории.
- Молодой я тогда был, вот как ты, или неет, моложе, моложе. Ну,  значит,  за труд меня в санаторий отправляют, я тогда в передовиках всё ходил, награду имею.
Тут черноватый дедов палец  к небу-то и полез:
-  Так вот, в Одессу,  значит, на моря. Вот ты  на море был? Ну, тогда кому я тут рассказываю. Вот,  говорят, Чёрное море, Чёрное море, а мне как  кто-то синьки в голову налил, когда я его в первый раз увидел.  Дааа….
Тут он замолчал, видимо,  вспоминая  то время, но встрепенулся и продолжил:
-  Время быстро пролетело. Стою я на вокзале с чемоданом, поезд жду, домой ехать. А тут ко мне мужик усатый какой-то подбежал, обнимает и орёт всё:
-  Лёнька, друг!
-  Я ему -  мол,  не Лёнька я, и знать Вас-то не знаю, отстал.
- Извините, ошибся, - говорит, да и ушёл. Я в поезд, когда сел, тогда только понял,  чего он обниматься-то полез. Кошелёк он мой «наобнимал»,  хорошо, что паспорт и билет в брюках были. А ехать-то трое суток... А у меня мелочи на постель, да на чай,  может быть... Еду сутки, другие. Все кушать собираются, я -  в тамбур.
Вроде в вагон ресторан пошёл, а сам курю, голод перебиваю. На третий-то день купе опустело, еду один, в окошко всё смотрю. Волгу проехали, и в каком–то,  не помню, городе  бабка заходит. Пока расположилась, то да сё, потом семечки из большой такой сумки достаёт, и мне предложила. Ну, это совсем другое дело... Бабка мне про жизнь свою рассказывает,  а я семечки наяриваю. Вот ты говоришь -  «релякс», а для меня -  манна небесная эти семечки были. Дааа… -  дед замолк на минуту.
 - Так мы и ехали, она рассказывает, да семечки всё подсыпает, пока были. А я успеваю только шелуху в кулёчек складывать. Потом,  ближе к ночи,  она вышла на своей станции, а на утро и я уже приехал. Это теперь я семечки  лузгаю, а тогда долго на них смотреть не мог, перещелкал,  видать. А бабку ту до сих пор вспоминаю, улыбается она там, поди, на небе, - дед опять замолчал.
-  Ндааа, «релякс»  получился,  - сказал он и отправил очередную семечку в рот. Тут моя жена,  вышедшая на крыльцо нашего дома,  позвала  меня, и я стал прощаться.
- Постой, ты это, на – «релякса»  возьми, -  сказал дед Петя,  улыбаясь.
- Женщины -  они ж, как птицы, любят, когда у тебя  что поклевать в руке есть, - добавил он.
  И я,  в который раз удивившись дедовой прозорливости, и,   всё ещё улыбаясь услышанной истории, пошёл к своей калитке.