Привет, Иваныч

Иногда вдруг вспомнишь весенний гром тридцатилетней давности, услышанный тобой в бедных стенах студенческого общежития, и защемит душу по прошлому так, что вся твоя жизнь покажется тебе какой-то нелепицей, и не придёт на помощь тебе сон, дабы развеять твоё растревоженное уныние. Так юность иногда любит напомнить о себе, и почему-то чаще всего весенними запахами послегрозового дождя, трудолюбивого, как швея-кружевница.

Нынче у нас глубокая осень, Иваныч, и жаль, что не видишь ты кошачьей её красоты, расцарапывающей деревья до красноты прекрасного одиночества, сходного с твоим. Да будет так; ведь людская близость, как правило, заканчивается тем, что ты не знаешь, что с нею делать. Есть у нас с тобой один недостаток – мы неудачно придумываем себе игры, так необходимые в период хандры. Крайности – вот наши с тобой слабости. То мы в работе до отупения, то в безделье пустодушия, несравнимого ни с чем. А видел ли ты печальных футболистов? Вряд ли. Настоящая игра всегда веселит, да и сама война – весёлое дело, как выразился один известный писатель. Попробуй найти себе занятие, веселящее душу, и посоветуй его мне, – я буду очень благодарен тебе за это.
Жду!