Домик обезьян

Пролог

Мир аллегорий засыпает глиной.

История блуждает меж консервов.

Сардины, шпроты, огурцы. И спины

Стоящих в очереди. Томик первый

Засаленного дневничка. Мир пишет:

-Я жду потопа... Люди пишут: -Небо,

Дай нам непромокаемые крыши,

Камины, зрелища и хлеба, хлеба, хлеба.

...А я всё думаю, как жизнь горела

Меж строчками Танаха. Без ироний.

И белое всегда казалось белым

В жестоком озаренье первых хроник.

Пустыня Авраама и Агари

Разбрасывала с ненавистью первых.

И семена глотал песок. От хмари

До синевы - лишь колебанье нерва.

Лишь напряженье зрения. Палатки

Наполнены ягнятами и манном.

Агонии перемежают схватки,

И святость укрывается обманом.

Обрывок 1

Все потолки Египта пошатнулись.

И подошёл к нему Иегуда.

Когда сверкающие арки гнулись

И распевалась первая вода,

Мир это знал. Как многое другое:

Как волосы Рахав; как плач Рахиль;

Как лёгкий шаг от хохота до воя,

Определяющий судьбу и стиль;

Как песнь клинков и пение Давида;

Как тысячи ножей, стихов и чаш;

Как дождь; как Моисееву хламиду;

Китайских свитков алую гуашь;

И кровь разбитых ног; как белизну

Снегов, верлибра, лилий и проказы;

Как чёрную голодную весну

И закольцованность бессмертной фразы

Коэлета... А ветер отступал:

Комкал шатры в полях и гладил море.

Зев полночи был беспокойно-ал.

Легенды зарождались на подворьях.

Снопы склонились; звёзд ряды сомкнулись

И будущее вспенилось, когда

Все потолки Египта покачнулись -

И подошёл к нему Иегуда.

 

Обрывок 2

Ни донца, ни покрышки, ни покрова.

Лишь караваны серого песка

И ропот слуг. Молчат шатры Иова.

Но как орган певучи облака

Над ними. Ни запинки, ни заметки -

Лишь язвы в форме лилий или роз.

О боль ломаются слова и ветки.

Кто как лишайник на задворках рос,

Под чёрствой коркой неба - понимает.

Извилист путь змеи и сорняка;

Отчаян крик набатов и трамваев.

И жизнь - лишь жизнь. До третьего гудка.

Мукой припудрятся любые муки.

На пастбища потянутся стада.

Проказою изъеденные руки

Не смеют в вечность света передать-

И солнце поглощается - песками,

Дождями, птицами, скольженьем рыб.

История - не более, чем камень.

Ли-те-ра-ту-ра.. - истеричный всхлип.

Все томики, все пачки, все жестянки,

Все фразы и сентенции - на склад.

Кириллицу накроет самобранка,

И воплотит наш рукотворный ад

Мучительных цитат. Паучья сила

Заключена в певучих языках.

Как долго нам внушали, что могила

Не означает осыпанья в прах...

А если всё-таки?.. Как паутинки

Нас вяжут преданность, долги, слова.

Все тянутся отпить из звёздной кринки

И, захлебнувшись, - просуществовать

Хотя бы именем. Прохладой звука;

Вспорхнувшим в небо камешком стиха;

Полётом пули; натяженьем лука;

Дыханием вина в пустых мехах...

Да чем угодно! Лишь бы не прерваться.

На почву мира падает душа

Кровавым сгустком. Верить и смеяться

Куда важней, чем плакать и дышать...

 

Обрывок 3

Неистощимы карнавалы страхов.

Как тесто расползаются дома

С торшерами и кухнями. В рубаху

Покойника одетая чума

Спешит на дрожках в сёла. Бледны щёки,

и синим пятна трупные горят.

Чума с лицом ленивой, волоокой

Красавицы. К исходу ноября

Населено лишь кладбище.Повсюду

Крестов пересечённые персты

Прохожих скорбно ограждают. Чудо

Придёт каликой, подлатав мосты

своею плотью смуглою. На пятки

Налипнут гнилью катыши земли

И семена...На карте опечатка -

Здесь больше не живут.

 

Обрывок 4

Зарастают травой крепостные валы.

Мох следы покрывает. Былое

Возникает как всадник рассвета из мглы.

Опадают слова. Слой за слоем.

И на донышке - крик. Чернотой ваше "а"

Залепляет полати и стены.

Палатальные звуки - и взрывы. Я вас

Вспоминаю, мечты и измены

Глинобитных веков... Вереницей идут

Ослеплённые яростным солнцем.

Ослеплённые оспой вослед им бредут.

На восток, на восток, где свернётся

Драгоценной парчой небосклон, и мечты

Обретут очертанья  Грааля.

Палестина - иссохшие губы- там ты

Ожидаешь их. Кони топтали

Редколесья и пашни. Гудела броня

Под ударами мощного света.

Несть числа пропылившимся угольным дням.

Бесконечно проклятие лета.

Хмурит брови король. Император упрям.

Ветер гор. Солнце Ершалаима.

Сумасшедший еврей плачет: храм-храм-храм-храм-храм

Нескончаемо, неопалимо

Небо южное. Всё у тебя впереди:

Мор и светочи. Лютер и Гёте.

Рафаэль и Рембрандт. Светотени, дожди.

И деревни в золе, как в помёте.

Беспокойным комочком история спит

У обочин крестовых походов.

Перец, золото, ткани, корицу - на щит

Вместе с трупами. Страшные годы.

Золотые года.

 

Обрывок 5

Ещё не коснулись вас первые годы.

Ещё у обочин чадили костры

Чумных эпидемий. И спали породы

До времени в недрах злащёной горы.

Ворочались в лаве Челлини и Сфорца.

Готовились руды. Готовился век.

Палитры мешало горячее солнце.

Под кладбищем билось дыхание рек.

Весь мир - ожиданье. Так перед апрелем

Колеблется в небе созвездие рыб.

Эпохи скрепляются смертью и клеем

Из лунного света. Шершавй изгиб

Столетий проходит по жерлу. Смятенье.

Смещенье пород. Встрепенулся вулкан.

По магме камнями летит Возрожденье,

И падает пламенем в чахлый туман;

И рушит могильники. И на костях;

На трупах побед, катастроф и альянсов;

На тёмных иконах, на ржавых гвоздях

Восходит неистовый свет Ренессанса.

 

Обрывок 6

Это знал ненасытный, разбойничий ветер,

Припадавший к мослам неродящей земли.

Начиналось. Колеблются в нищенском свете

Деревень корабли, корабли, корабли.

Все пока ещё спит. Пушки, мачты и флаги -

Лишь невнятный кусок грозовых облаков.

Но Вест-Индия здесь, на обрывке бумаги,

Убаюкана цокотом прочных подков.

Уплывает трава мёртвой зыбью на запад.

Океан прибивает к прибрежьям цветы.

Колдовские циклоны куражатся, и над

Циклонами светятся ярко мосты

До Америк...

 

Обрывок 7

Отшумело, отвыло, отплакало, отгрохотало.

После шабаша вас изумит тишина.

Охлажденье страстей. Остыванье металла.

Одинокий рожок на просёлках. Война

Не кончается тысячи лет. Всем ясна

Цель. И средства обычны: бомбёжки, походы,

Отсеченье голов, заражённые воды.

 

На дорогах пожжённых лишь дудочки плачут,

И летят паутинки развеянных дней.

Искалечено, счастье ползёт на карачках

К драгоценной цепочке вечерних огней.

Только музыка. Бог в промежутках смертей.

Позапрошлое время. Хрипящие диски.

Скрипки Моцарта. Запад. Корявый английский.

 

Мы же верили в Шма или в дух Рождества...

Нас спасали румяные Деды-Морозы.

На отравленных пашнях всходила трава,

Мягко кутали страх виноградные лозы.

Мы ведь верили в эти бумажные розы,

В мониторов мерцанье, в священную пыль

Древних книгохранилищ... Свирель и ковыль.

Краешек цивилизации.

На сей раз - нашей.

 

Обрывок 8

А может ещё пронесёт?

В миллионах авосек

Дрожит драгоценное наше "авось".

Всё обернётся светом нового дня.

Завтра будет всегда. И лето.

И отпуск у моря.

За бумажными стенками домика

Дрожат, сбившись в кучу,

Бедные обезьянки.

Всю историю мы копировали кого-то,

Слюнявя старательно карандаши.

И не понимали,

Что есть просто небо.

А под небом - трава и песок.

А над коробочкой наших небес и истории -

Кто-то.

Попросим Его...Вдруг и впрямь - пронесёт

И будут ещё миллионы ёлок,

И пахнущих апельсином канунов.

Я всё-таки верю в это...

 

Эпилог

Холодная зима. Горячее вино.

И гречка звёзд, и силуэты башень.

Пока ещё распахнуто окно

На уровне рассвета. Он прекрасен,

новорождённый день. Хрипят часы.

В христьянском городе звонят молитву.

Я сплю, свернувшись в центре полосы

Между спасеньем, вечностью и битвой.

Так спят метафоры. И грусть, и свет,

И жизнь - только предметы переноса.

Пусть кто-нибудь на пачке сигарет

Запишет угольком мои вопросы

О смысле возрождений...