Третья тетрадь 1987 - 2008

Диалог Толи о Советском футболе

Сделай Толь напоследок хоть что-то
По своим  лупани по воротам.

Прощай мой старый друг. Тебя я отпускаю
Бесповоротно из судьбы своей.
Ты умный человек я это допускаю
Но ты прости меня за вежливость плебей.

Смешна твоя значительная поза
В отсутствии позиции самой
Давно уж нет в твоих словах гипноза
Ведь ты, увы и ах павлин мой дорогой.

С общипанным хвостом, с проклюнувшейся  жопой
Которую ты всем являешь напоказ
Как будто бы она – оно – окно в Европу
Ну, раз ну два ну три, но сколько можно раз?!

Ты очень может быть давно и сильно болен
Поэтому свой стих тебе не посвящу.
Как грустно стало жить, но я в себе неволен
И правду про себя я всё же прошепчу.

Ведь каждый должен несть болезнь и грех достойно
Не создавать вокруг себя душевный смрад
И несмотря что всем нам нестерпимо больно
Не злобствуй, не воняй не обнажай свой зад.

Есть небо хлеб цветы зверьё вода – Природа
И мы вокруг неё – пугливые листы
И душу леденит полнейшая свобода
Когда вдруг без любви её желаешь ты.

Свобода без любви опустошает душу
Красивые слова и страшные пойми
Но если ты мастак то ты меня не слушай
И на второй минуте безжалостно смени.
24 – 25.09.1998г.

Денег нету ни копья
Что же делать, что же делать…?
С голой жопой гордо бегать
Но не делать ни ***.

Как жалко всех…
Особенно себя.

Поэт и старый и младой
И начинающий и робкий
В очках, морщинах, с бородой
Всё жопу называет попкой.

Прораб средь рабов
Самый главный
Но всё-таки, всё-таки – раб
Как славно звучало
Как странно, как точно
Однако – прораб.

Давай я тебе помогу
Я слабо устроен, ты нежно
Чуть рядом с тобой пробегу
Укрою собой, как одеждой

По случаю, вдруг? передам
В красивые, сильные руки
И сам стану сильным и сам
Хотя и умру от разлуки.

Стесняюсь ездить без билета
А на билеты денег нет
Мои потёртые штиблеты
Свидетельствуют – я поэт.

Мой лик достаточно потаскан
Морщины вдоль и поперёк
Да, я судьбою не заласкан
Во мне Иван-дурак живёт

Иду слегка и сильно пьяный
По лужам в стужу и жару
И повторяю постоянно
Что, дескать, весь я не умру

И умираю под забором
Своих несбывшихся надежд
Во имя женщины, с которой
Я не срывал её одежд.

Эстетика кафельных плиток
Цветов в целлофане
Квартирных и камерных пыток
Подвальной любви на диване
Пропахшем бедой и бомжами
А этики нет у природы
Кто смел, тот другого и съел
Вот суть абсолютной свободы
Её я так сильно хотел?
Оскал абсолютной свободы
Кто смел, тот другого и съел
А этики не у природы
Природа творит беспредел.

Я есмь не сильный человек
Скорее слабый и лукавый
Ты зря меня о, Боже Правый
Венцом творения нарек

Боюсь всего и не хочу
Ни унижать, ни унижаться
Ни побеждать, ни наслаждаться
Ни загасить свою свечу.

Тщета и слабость мой удел
Бессмысленность – моё названье
Беспомощность, как наказанье
За то, что в мир прийти посмел

Не упрекаю, не зову
Не восхваляю, но приемлю
Небес надземных синеву
И солнца свет и мрак подземный

Согласен с миром, он меня
Давил, но радовал вседневно
А жил униженно и бедно
Но красота пасла меня

И не позволила бежать
Из человеческого стада
А значит, в мире есть отрада
Любить, надеяться и ждать.               
2 декабря 1997г.


Я уходящая натура
Как живопись, архитектура
С трубой сверкающей в руках
С улыбкой счастье на губах
И та труба зовётся горном
Но не кузнечным, а задорным
Звенящим пионерским горном

Нагорной проповедью он
Звучал с высот иных Времён
И призывал к вершинам счастья
Иных и тоже уходящих
Своеобычнейших натур
Задорных петушков и кур.

И вот пишу мудак банальный
Себе кажусь трансцендентальным
И смысла слова необъемля
Держусь за ласковую землю
Смотрю в её живую пасть
Желая сгинуть и боясь

Стать уплывающей натурой
И дураком, а может дурой
Или берёзой или клёном
Так до конца ненапаённым
Желаньем жизни разделённой
С косым дождём, с травой зелёной.

Моих стихов архитектура
Ты уходящая натура
И я
И я
И я, и я
Бог не помилует меня.

И водка вредна и вино
И блеск этих плеч
Обнажённых
Одно между нами гавно
Блаженствует незаражённым
оно выполняет
за нас
рутинную нашу
работу
но что б стало с ним
если б раз
хотя бы мы сделали что-то
Оно бы ушло на покой
И вони кромешной
Не стало б
«А все ж был работник, какой»
Раздалось бы тысяча жалоб.

Набраться мужества
Не жить их жизнью
Обоюдогадкой
А скудно есть и скудно пить
Но не менять свои повадки
Терпеть, не злобствовать, любить

Дела мои плохи
Боюсь писать стихи
Боюсь в них предсказать
Что скоро умирать

Сон
Младость, сладость
Свет, синева
Ширь простора
На груди твоей
Моя голова
Без надзора

Над бездною моря
Её целовал
Над бездною моря
Прелестных сосков
Утончённый овал
Над бездною моря

И глубже в неё
Не желал проникать
Над бездною моря
Она призывала
Себя целовать
Над бездною моря

И нежность струилась
Как свет голубой
Над бездною моря
И мы никогда
Не встречались с тобой
Над бездною моря

Мы только во сне
Наслаждались с тобой
Над бездною моря.