Баллада в U-Dur - Детлев фон Лилиенкрон

Детлев фон Лилиенкрон (1844-1909)

Жил Домодур фон Дедура
С дурындой своею хмурой
В древнем замке Пандура
В стынь и в жару.
Загадочная фигура –
Чего не плели только сдуру
О нём на миру!

Дедуре было по нраву
Аллеей то влево, то вправо
Меж вязов с палкой корявой
Отмеривать шаг.
Да порой у ограды ржавой
Стоять, чтоб плюмаж величавый
Реял, как флаг.

Седой, как лунь, старичина
Сто лет прожил без кручины
И твёрдо решил: кончины
Избегну и впредь.
В гробу, мол, я видел помины
И наследников постные мины,
А мне там не преть!

Эх, кабы махнуть над оградой
И на деда взглянуть из засады!
Да, боюсь, засечёт – и с досады
Устроит капут:
«Тепя я карай без пощада,
Ф палоте утопливай гада!
Турной шалапут!»

Но раз я залёг за куртиной,
Вдыхаю запах жасмина.
Вдруг с аллеи повеяло тиной,
Мерзким гнильём.
Содрогаюсь от жуткой картины:
Без косы, но с пастью крысиной
Лезет Смерть напролом.

А с другого конца аллеи
С верной клюкой своею,
Ворча: «как фтарю по шее»,
Спешит Домодур.
Не смотрит, что там левее,
Не смотрит, что там правее, –
Задумчив и хмур.

«Никак ещё жив, курилка? –
Проблеяла Смерть с ухмылкой. –
Гляди: вот пустая могилка,
Ложись-ка, старик!
Да не ерепенься, дурилка,
Не то устрою морилку,
Попорчу парик».

Дедура, заслышав такое,
Взмахнул тяжёлой клюкою:
«Меня остафляй ты в покое,
Трянная мадам!
Не порти мне фоздух гнильцою,
Не то я фот этой рукою
Трёпку задам!»

По косточкам древним в охотку
Отстукала звонкой трещоткой
Палка нотку за ноткой:
Трик, трак.
Взвыла бабка: «Не тронь - ай! - сиротку!
Убегаю дорогой короткой
Восвояси, дурак».

Живёт Домодур фон Дедура
С дурындой своею хмурой
И ныне в замке Пандура
В стынь и в жару.
Загадочная фигура –
Чего не плетут только сдуру
О нём на миру!

Ballade in U-Dur

Detlev von Liliencron (1844-1909)

Es lebte Herr Kunz von Karfunkel
mit seiner verrunzelten Kunkel
auf seinem Schlosse Punkpunkel
in Stille und Sturm.
Seine Lebensgeschichte war dunkel,
es murmelte manch Gemunkel
um seinen Turm.

T;glich lie; er sich sehen
beim Auf- und Niedergehen
in den herrlichen Ulmenalleen
seines adlichen Guts.
Zuweilen blieb er stehen
und lie; die Federn wehen
seines Freiherrnhuts.

Er war just hundert Jahre,
hatte schneeschlohwei;e Haare
und kam mit sich ins klare:
Ich sterbe nicht.
Weg mit der verfluchten Bahre
und ;hnlicher Leichenware!
Hol' sie die Gicht!

Werd' ich, neugiertrunken
ins Gartengras hingesunken,
entdeckt von dem alten Halunken,
dann grunzt er plump:
T;w Sumpfhuhn, ick wil di glieks tunken
in den Uhlenpfuhl zu den Unken,
du schrumpliger Lump!

Einst lag ich im Verstecke
im Park an der Rosenhecke,
da kam auf der Ulmenstrecke
etwas angemufft.
Ich bebe, ich erschrecke:
Ohne Sense kommt mit Geblecke
der Tod, der Schuft.

Und von der andern Seite,
mit dem Kr;ckstock als Geleite,
in knurrigem Geschreite,
kommt auch einer her.
Der sieht nicht in die Weite,
der sieht nicht in die Breite,
geht gedankenschwer.

Hallo, du kleine M;cke,
meckert der Tod voll T;cke,
hier ist eine Gr;berl;cke,
hinunter ins Loch!
Erlaube, da; ich dich pfl;cke,
sonst hau' ich dir auf die Per;cke,
oller Knasterknoch.

Der alte Herr, mit Grimassen,
tut seinen Kr;ckstock festfassen:
Was hast du hier aufzupassen,
du Uhu du!
Weg da aus meinen Gassen,
sonst will ich dich abschrammen lassen
zur Uriansruh'!

Sein Kr;ckstock saust behende
auf die d;rren, gierigen H;nde,
die Kn;chel- und Knochenverb;nde:
Knicksknucksknacks.
Freund Hein schreit: Au, mach ein Ende!
Au, au, ich lauf ins Gel;nde
nach Haus schnurstracks.

Noch heut lebt Herr Kunz von Karfunkel
mit seiner verrunzelten Kunkel
auf seinem Schlosse Punkpunkel
in Stille und Sturm.
Seine Lebensgeschichte ist dunkel,
es murmelt und raunt manch Gemunkel
um seinen Turm.