Белая церковь

У озера

У озера два человека
смотрели как берег хорош.
Им пел на волне вольный ветер,
спадала тарзанка с деревьев
И время казалось свободным.

Цеплялись они её крепко,
летали туда и сюда.
И это всё облачным летом,
где солнце в воде что монеты,
пока не готова вода.

Так было заметно, что осень.
Летела с деревьев листва.
И ветер — серчатель холодный,
упрямо сгибал что угодно,
ему это не привыкать.

Ещё кучерявы деревья,
и крона ещё на посту.
И хочется в радости верить,
что выйдешь живая из плена,
что в этот раз не обойдут.

Ты тоже родился в России,
тебе ль моей песни не знать.
Как били, стреляли, косили,
и как из огня выносили
родных моих мирную рать.

И вот уже двадцать второе
июня почти на носу,
и рыцарь не сбился с дороги,
он знает, кому он угоден,
кого его руки спасут.

И в житнице тощая вера
сотрёт в облаках абы как
надежду, знамение, меру,
за что ей в святое не верить,
жить с верою ей на устах.

Как якорь от берега крепко
стоит она в общих чертах,
а рядом рука человека,
родное селение где-то,
а им тут стоять вдалеках.

И стынет в сосудах немое
сокровище — кровь их родни.
Им трудно оспорить земное,
отечество не беспокоит,
как им тут бывает вдали.

Пока будет сыр-бор, морока,
их сменит другая родня.
И сроки им будут не сроки,
истории этой уроки
другим в энный раз прозвенят.

От берега два человека
идут в свой оставленный сад,
оставить на кладбище веды,
и признаки прежней победы,
чтоб больше о них не узнать.

Свернулась душа даже дуба,
как горько, что всё оно так.
И люди сумели вновь грубо
истории ясной сугубо,
итоги не так трактовать.

И некому правды проверить,
а ложь возлегла на посту.
И просит неделю в неделю,
чтоб правде плетей не жалели,
и гнали её — правоту.

Но сменится ветер, поверьте.
Неправде не жить на земле,
и руки тяжёлые смерти
попомнят тот праведный ветер,
когда он в ворота влетел.

Схлестнулись истории крестно.
Горят чьи-то где-то кресты.
Тушить надо их повсеместно,
и пусть будет правда известной,
а ложь станет пеплом мечты.