Третий Рим

Из сборн. В Страстную субботу


        ТРЕТИЙ РИМ

 
              Звезды смерти стояли над нами...
                А. Ахматова. Реквием.
               
Ни речь, ни песнь… ни слова на душе –
Безгласен Третий Рим, наследье Иоанна...
Лишь шепот, высохший по утлым руслам шей,
Да шорох шин, да говорок нагана.

Всё просится стрелецкий залп на слух,
И смертной нет рубахи – ближе к телу,
Покуда средь крамол и средь прорух
Царево слово властвует и дело.

Еще, примкнув штыки, чуть розовеет рать,
И ратный пот хранят на сукнах шлемов,
Но, кончив чтить, – с чего опять начать
Возню за месть и место во вселенной?

Звезда средь сумерек – и ночи волчий глаз
В прищуре ловит вольного упрямца;
Черней, чем ночь, отцовской чести сглаз –
Наследникам чуть розового глянца.

Черней, чем весть, с которой всласть вели
Для ярых клятв, на властную потребу,
Через колымский Рима равелин –
Всей римской страстью к зрелищу и хлебу.

Любя, пасет железный жезл стада,
И рабству чудному покорны дети Рима;
Несут ключи ему на блюдах города
И чествуют угрюмо побратима.

Дымятся исподволь слепые алтари,
И в потрохах копаются гадалки,
И тяжелы империи лари –
Как гробовые катафалки.

Ликуй же, град, на праздных площадях,
Пока Калигул* ждут твои сенаты,
А черный воздух вечностью пропах,
Но Риму быть – единожды трикраты,

Но быть Москве – доколе в черный час
Небесный град, сокрытый здесь от века,
Лукавым Римом не растлится в нас,
Давно в себе растливших человека!

Не оттого ль и вечный наш удел –
Речей блаженный хмель да истин полузнанье,
Да кровь рекой, да груды братских тел,
Да смерти жадной злое ожиданье…

1982


_____________________________________
В сборнике «Мера»  стихотворение было
опубликовано без двух последних строф.
В окончательной редакции опубликовано в сборнике:
Диакон Георгий Малков. Ангел Хранитель. Избранные
стихотворения и поэмы. М., Белый берег, 2006.
Весь тираж (увы, только 500 экз.)- разошелся.

* Гай Калигула – римский Император (37–41 гг. н. э.),
известный особой жестокостью и полным презрением
к сенаторам Рима; любимому коню он даже отвел
отдельный дворец, собираясь сделать его консулом и
ввести в Сенат. Стал одним из символических образов
законченного диктатора.