Вервольф

Вот Старый Петер мне опять басит часами в ухо:
«Vollmond, mein Freund! Vollmond! Bereit!» От звона сводит брюхо.
Ровесник, друг, названный брат в духовно душном мире,
Идёт ли каменный наряд к апостольской порфире?

«Vollmond und Mitternacht sogar!» Будь циферблат твой проклят!
А с кладбища уж валит пар, и слышен жуткий клёкот.
Проснувшись, нечисть всех мастей стекается на площадь,
И ржёт, учуяв упырей, взбесившаяся лошадь. 

Настал и мой черёд менять себя и мир подлунный.
Как тяжело порой линять - как будто режешь струны
Любимой арфы золотой. Ну что ж, я твой сегодня,
Луна-красотка. Мех густой – нет платья благородней.

Вот шкура серебром блестит в твоих лучах игривых,
И жертвам глаз не отвести от серой волчьей гривы.
Прекрасной смертью к ним приду на стройных мощных лапах,
Как в лихорадочном бреду цепляясь за их запах.

Однажды в роще я настиг красавицу нагую
От ночи минул только миг, а я уже пирую.
Прелестна девица была, и будь с людьми в тот раз я,
Сгорел бы от любви до тла, лишь в ней увидев счастье.

Но ты глядела в морду мне в прекраснейшем обличье -
При полной госпоже-луне все прочие лишь пища.
Я жрал её и вспоминал в мучительном экстазе,
Как зверь другой меня кусал, дав жизнь во мне заразе,

Но отняв смерть, тот высший дар, рождён с которым каждый.
Теперь под полною луной я полон зверской жажды.
Я слышал: листья шелестят – жених спешит на помощь,
Но поздно… И безумный взгляд ест душу словно щёлочь.

Я чудо-зверь, лишь полуволк,  дитя луны, калека….
Поверь, в любви знавал я толк, когда был человеком.
Вот почему тебе дарю ключи к заветной мести:
Теперь к ночному алтарю ходить мы будем вместе.

Луна распустит белый шёлк, пробьёт двенадцать Петер –
Ты мой охотник, я твой волк. И мы вольны как ветер…
И я в единую струю смешал одним увечьем
Кровь юной девы и свою во чреве человечьем.   

Вот час прошёл, и паренёк, очнувшись, горько воет:
Срок жизни для него истёк, но нет в ночи покоя.
То было сотню лет назад, а помню, будто нынче,
Юнца того свирепый взгляд. Теперь за мной он рыщет.

Я серебром твоим покрыт и жив под ним, покуда
Мне ангел смерти не явит во тьме другое чудо:
Серебряный патрон в стволе любовника-бедняги
Я принесу ему Vergelt, как в старой доброй саге.