Сжатый очередью человек превращался в смутную форм

Сжатый очередью человек превращался в смутную форму,
Расплывалось его очертанье, глаз холодных светилось безмолвье,
Занимая устойчивость пыли, каждый рядом друг друга держался
И боялся собственной воли превратить эту очередь в хаос…
Из Начало в Конец плыли мысли – ни о чем, если только о вещи,
На которой застывшее Время в наших жалких мозгах оседало…
Ела вещь словно темень вопроса наших мыслей немых погруженье
В мутный сток океана вопросов…
Каждый жаждал заранее встречи с вещью будто с загадочным Богом…
Каждый жадно молился зловонным движеньям безумной толпы…
Даже дед онемевший от страха разделил эту странную ношу –
Добраться до самого края тусклых дней сумасбродной погони –
Грудой тел в груде тленья копаться, добиваясь порядка питанья…
Невесомые вещи дрожали, пожирая в объятьях друг друга…
Люди спали и жили как спали для счастливой поры обитанья,
Когда в рот без труда пища влезет, сами вещи творить себя будут,
Одевая, кормя и лаская человеческого ребенка,
расхотевшего стать папой-мамой,
укрываясь в хламиде жилища…
Так в тумане толпы проступали очертания жизней, теряясь
В многоклетчатой камере века…
Опьяненный их скучной беседой, я в себе пса гулять выводил
По щемящим морщинам Забвенья, в глубине каждой сонной игрушки
Неизвестного Бога искал…